3351 Цветаева М. И. Н. Н. В. — 26. Я не танцую, – без моей вины…
Я не танцую, – без моей вины Пошло волнами розовое платье. Но вот обеими руками вдруг Перехитрен, накрыт и пойман – ветер.
Для поиска произведения воспользуйтесь поиском или используйте алфавитный указатель для выбора автора.
Я не танцую, – без моей вины Пошло волнами розовое платье. Но вот обеими руками вдруг Перехитрен, накрыт и пойман – ветер.
Быть мальчиком твоим светлоголовым, – О, через все века! – За пыльным пурпуром твоим брести в суровом Плаще ученика.
Как водоросли Ваши члены, Как ветви мальмэзонских ив… Так Вы лежали в брызгах пены, Рассеянно остановив
Монистом, расколотым На тысячу блях – Как Дзингара в золоте Деревня в ручьях.
Мы ждем тебя, спеши, Бухаров, Брось царскосельских соловьев, В кругу товарищей гусаров Обычный кубок твой готов;
Конь – хром, Меч – ржав. Кто – сей? Вождь толп.
Он будет прав, потомства суд!.. И прав, и грозен будет он: Чей мертвый слух не потрясут Ни клич добра, ни братьев стон,
Сереже Он после книги весь усталый, Его пугает темнота…
Надеясь на мое презренье, Седой зоил меня ругал, И, потеряв [уже] терпенье, Я эпиграммой [отвечал].
Не приземист – высокоросл Стан над выравненностью грядок. В густоте кормовых ремесл Хоровых не забыла радуг.
С.Э. Сижу без света, и без хлеба, И без воды.
Волосы я – или воздух целую? Веки – иль веянье ветра над ними? Губы – иль вздох под губами моими? Не распознаю и не расколдую.
Юношам – жарко, Юноши – рдеют, Юноши бороду бреют.
Ты мне велишь пылать душою: Отдай же мне протекши дни, С моей вечернею зарею Мое ты утро съедини!
Quand au front du convive, au beau sein de Délie La rose éblouissante<?> a terminé sa vie. ------ Soudain [se détachant] de sa tige natale
Так, одним из легких вечеров, Без принятия Святых Даров, – Не хлебнув из доброго ковша! – Отлетит к тебе моя душа.
Гамлетом – перетянутым – натуго, В нимбе разуверенья и знания, Бледный – до последнего атома… (Год тысяча который – издания?)
В полночь леший лыко драл, Лапти плел, косил траву, Сов дразнил и <нрзб>нывал Да покрикивал ау!
Лищин<ский> околел – отечеству беда! Князь Сергий жив еще – утешьтесь, го<спода>.
Как перед царями да князьями стены падают – Отпади, тоска-печаль-кручина, С молодой рабы моей Марины, Верноподданной.
Чуть светает – Спешит, сбегается Мышиной стаей На звон колокольный
Зимняя ночь холодна и темна. Словно застыла в морозе луна. Буря то плачет, то злобно шипит, Снежные тучи над кровлей крутит.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа – Отпускаю ныне Дорогого друга Из прекрасной пустыни – в мир.
Орел и архангел! Господень гром! Не храм семиглавый, не царский дом Да будет тебе гнездом.
Бел, как мука, которую мелет, Черен, как грязь, которую чистит, Будет от Бога похвальный лист Мельнику и трубочисту.
– Грудь Ваша благоуханна, Как розмариновый ларчик… Ясновельможна панна… – Мой молодой господарчик…
Радость – что сахар, Нету – и охаешь, А завелся как – Через часочек:
Порою тяжек груз труда, Порою день рабочий труден, Но в камень рящит города Горячий пот рабочих буден.
И глупо звать его «Красная Ницца», и скушно звать
И бродим с тобой по церквам Великим – и малым, приходским. И бродим с тобой по домам Убогим – и знатным, господским.
И разжигая во встречном взоре Печаль и блуд, Проходишь городом – зверски-черен, Небесно-худ.
1 Чей старый терем на горе крутой Рисуется с зубчатою стеной?
Тургенев, верный покровитель Попов, евреев и скопцов, Но слишком счастливый гонитель И езуитов, и глупцов,
В тайны лесные учась проникать, Встань и послушай, как выйдешь за город, Ветреный лепет березняка, Вдумчивый шорох соснового бора.
Воспитанный под барабаном, Наш царь лихим был капитаном: Под Австерлицем он бежал, В двенадцатом году дрожал,
Солнце – одно, а шагает по всем городам. Солнце – мое. Я его никому не отдам. Ни на час, ни на луч, ни на взгляд. – Никому. – Никогда.
<1> В синее небо ширя глаза – Как восклицаешь: – Будет гроза!
Лициний, зришь ли ты: на быстрой колеснице, Венчанный лаврами, в блестящей багрянице, Спесиво развалясь, Ветулий молодой В толпу народную летит по мостовой?
Руки даны мне – протягивать каждому обе, Не удержать ни одной, губы – давать имена, Очи – не видеть, высокие брови над ними – Нежно дивиться любви и – нежней – нелюбви.
Нет смерти здесь; и сердце вторит нет; Для смерти слишком весел этот свет. И не твоим глазам творец судил Гореть, играть для тленья и могил...
Когда б писать ты начал с дуру, Тогда б наверно ты пролез Сквозь нашу тесную цензуру, Как внидишь в царствие небес.
– Барышня, прекрасней нету, Цвет сирени с розы цветом, Вам по нраву ли сосед? Розы цвет, сирени цвет.
Quasi una fantasia. [*] Нежные ласки тебе уготованы Добрых сестричек.
Жарко, мучительно жарко… Но лес недалёко зелёный… С пыльных, безводных полей дружно туда мы спешим. Входим… в усталую грудь душистая льётся прохлада; Стынет на жарком лице едкая влага труда.
Прощайте, папочка! Позвольте вас назвать Так, как в года былые вас мы звали. Кто знает, свидимся ль когда-нибудь опять И будет ли свиданье без печали?
Уж часы – который час? – Прозвенели. Впадины огромных глаз, Платья струйчатый атлас…
Села я на подоконник, ноги свесив. Он тогда спросил тихонечко: Кто здесь? – Это я пришла. – Зачем? – Сама не знаю. – Время позднее, дитя, а ты не спишь.
Не лавром, а терном На царство венчанный, В седле – а крылатый!
Пилигрим Аллах ли там среди пустыни Застывших волн воздвиг твердыни, Престолы ангелам своим;
Новый Год. Ворох роз. Старый лорд в богатой раме. Ты мне ленточку принес? Дэзи стала знатной дамой.
На этой странице представлен рейтинг стихотворений, основанный на автоматическом анализе данных из некоторых социальных сетей. В этом анализе учитываются многие параметры, такие как количество посещений этих ресурсов, отзывы читателей, упоминания стихотворений в социальных сетях и многое другое.