2901 Пушкин А. С. Гроб Анакреона (версия 2)
Всё в таинственном молчаньи; Холм оделся темнотой; Ходит в облачном сияньи Полумесяц молодой.
Для поиска произведения воспользуйтесь поиском или используйте алфавитный указатель для выбора автора.
Всё в таинственном молчаньи; Холм оделся темнотой; Ходит в облачном сияньи Полумесяц молодой.
Проходи стороной, Тело вольное, рыбье! Между мной и волной, Между грудью и зыбью –
Ровно – полночь. Луна – как ястреб. – Что – глядишь? – Так – гляжу!
Гале Дьяконовой Мама стала на колени Перед ним в траве.
Чем заслужить тебе и чем воздать – Присноблаженная! – Младенца Мать! Над стеклянеющею поволокой
Жизни с краю, Середкою брезгуя, Провожаю Дорогу железную.
Тот – щеголем наполовину мертвым, А этот – нищим, по двадцатый год. Тот говорит, а этот дышит. Тот Был ангелом, а этот будет чертом.
В степях зеленых Буджака, Где Прут, [заветная] река, Обходит русские владенья, При [бедном] устьи ручейка
Та ж молодость, и те же дыры, И те же ночи у костра… Моя божественная лира С твоей гитарою – сестра.
Три царя, Три ларя С ценными дарами.
О слезы на глазах! Плач гнева и любви! О Чехия в слезах! Испания в крови!
Как начнут меня колеса – В слякоть, в хлипь, Как из глотки безголосой Хлынет кипь –
– Мир окончится потопом. – Мир окончится пожаром; Так вода с огнем, так дочерь С матерью схватились в полночь.
Свет вечерний мерцает вдоль улиц, Словно призрак, в тумане плетень, Над дорогою ивы согнулись, И крадется от облака тень.
Ольга, крестница Киприды. Ольга, чудо красоты, Как же ласки и обиды Расточать привыкла ты!
Все братья в жалости моей! Мне жалко нищих и царей, Мне жалко сына и отца…
В майское утро качать колыбель? Гордую шею в аркан? Пленнице – прялка, пастушке – свирель, Мне – барабан.
Уродился я, бедный недоносок, С глупых лет брожу я сиротою; Недорослем меня бедного женили; Новая семья не полюбила;
Уедешь в дальние края, Остынешь сердцем. – Не остыну. Распутица – заря – румыны – Младая спутница твоя…
Дело Царского Сына – Быть великим и добрым. . . . . . . . . . . . . . . . Чтить голодные ребра,
За что любить тебя? Какая ты нам мать, Когда и мачеха бесчеловечно-злая Не станет пасынка так беспощадно гнать, Как ты детей своих казнишь, не уставая?
Словно ветер над нивой, словно Первый колокол – это имя. О, как нежно в ночи любовной Призывать Элоима!
J'al possédé maоtresse honnête, Je la servais comme il <lui> <?> faut, Mais je n'ai point tourné de tête, — Je n'ai jamais visé si haut.
На бренность бедную мою Взираешь, слов не расточая. Ты – каменный, а я пою, Ты – памятник, а я летаю.
Много храмов разрушил, А этот – ценней всего. Упокой, Господи, душу усопшего врага твоего.
Война, война! – Кажденья у киотов И стрекот шпор. Но нету дела мне до царских счетов, Народных ссор.
В смертных изверясь, Зачароваться не тщусь. В старческий вереск, В среброскользящую сушь,
Справа, справа – баран круторогий! И сильны мои ноги. Пожелайте мне доброй дороги, Богини и боги!
Лорд Байрон! – Вы меня забыли! Лорд Байрон! – Вам меня не жаль? На . . . . . .плечи шаль Накидывали мне – не Вы ли?
Мать касатиком сына зовет, Сын любовно глядит на старуху, Молодая бабенка ревет И всё просит остаться Ванюху,
Ю.3. Beau ténébreux![*] – Вам грустно. – Вы больны. Мир неоправдан, – зуб болит! – Вдоль нежной
В жизни мрачной и презренной Был он долго погружен, Долго все концы вселенной Осквернял развратом он.
Отлило – обдало – накатило – – Навзничь! – Умру. Так Поликсена, узрев Ахилла Там, на валу –
Вьюга наметает в полы. Всё разрывы да расколы! – И на шарф цветной веселый –
I. На Испанию родную Призвал мавра Юлиан.
Ранне-утреня, Поздне-вечерня, Крепко стукана, Не приручёна,
– Хоровод, хоровод, Чего ножки бьешь? – Мореход, мореход, Чего вдаль плывешь?
Большими тихими дорогами, Большими тихими шагами… Душа, как камень, в воду брошенный – Все расширяющимися кругами…
Он вышней волею небес Рожден в оковах службы царской; Он в Риме был бы Брут, в Афинах Периклес, А здесь он – офицер гусарской.
И глупо звать его «Красная Ницца», и скушно звать
Я не совсем еще рассудок потерял От рифм бахических – шатаясь на Пегасе — Я не забыл себя, хоть рад, хотя не рад. Нет, нет – вы мне совсем не брат:
В глубокий час души и ночи, Нечислящийся на часах, Я отроку взглянула в очи, Нечислящиеся в ночах
Твои … черты, Запечатленные Кануном. Я буду стариться, а ты Останешься таким же юным.
– «У вас в душе приливы и отливы!» Ты сам сказал, ты это понял сам! О, как же ты, не верящий часам, Мог осудить меня за миг счастливый?
Ты персияночка – луна, а месяц – турок, Ты полоняночка, луна, а он – наездник, Ты нарумянена, луна, а он, поджарый, Отроду желт, как Знание и Знать.
Я ускользнул от Эскулапа Худой, обритый – но живой: Его мучительная лапа Не тяготеет надо мной.
Бранись, ворчи, болван болванов, Ты не дождешься, друг мой Ланов, Пощечин от руки моей. Твоя торжественная рожа
За винтиком винтик, шуруп за шурупом, – Мы в пекле, мы в саже – и так до кончины! Мы света не видим, мы только – машины. Спешат наши пальцы. Шуруп за шурупом.
И сказал Господь: – Молодая плоть, Встань!
Волшебство немецкой феерии, Темный вальс, немецкий и простой… А луга покинутой России Зацвели куриной слепотой.
На этой странице представлен рейтинг стихотворений, основанный на автоматическом анализе данных из некоторых социальных сетей. В этом анализе учитываются многие параметры, такие как количество посещений этих ресурсов, отзывы читателей, упоминания стихотворений в социальных сетях и многое другое.
Этот сайт создаётся с любовью и вдохновением, без рекламных баннеров и внешнего финансирования. Ваше пожертвование поможет покрыть расходы на хостинг, техническую поддержку и дальнейшее развитие проекта.
Спасибо за вашу поддержку!