1701 Пушкин А. С. Фавн и пастушка. Картины.
I. С пятнадцатой весною, Как лилия с зарею,
Для поиска произведения воспользуйтесь поиском или используйте алфавитный указатель для выбора автора.
I. С пятнадцатой весною, Как лилия с зарею,
Брови царь нахмуря, Говорил: «Вчера Повалила буря Памятник Петра».
Хорошо невзрослой быть и сладко О невзрослом грезить вечерами! Вот в тени уютная кроватка И портрет над нею в темной раме.
Вечерний дым над городом возник, Куда-то вдаль покорно шли вагоны, Вдруг промелькнул, прозрачней анемоны, В одном из окон полудетский лик
Ты угасал, богач младой! Ты слышал плач друзей печальных. Уж смерть являлась за тобой В дверях сеней твоих хрустальных.
Обвела мне глаза кольцом Теневым – бессонница. Оплела мне глаза бессонница Теневым венцом.
Узнают коней ретивых По их выжженным таврам, Узнают парфян кичливых: По высоким клобукам;
– «Ася, поверьте!» и что-то дрожит В Гришином деланном басе. Ася лукава и дальше бежит… Гриша – мечтает об Асе.
Как говорят — «инцидент исперчен», любовная лодка
Чистый лоснится пол; стеклянные чаши блистают; Все уж увенчаны гости; иной обоняет, зажмурясь, Ладана сладостный дым; другой открывает амфору, Запах веселый вина разливая далече; сосуды
Радость всех невинных глаз, – Всем на диво! – В этот мир я родилась – Быть счастливой!
Всё было до меня: десятилетья того, что счастьем называем мы. Цвели деревья, вырастали дети,
Льет без конца. В лесу туман. Качают елки головою: "Ах, Боже мой!" - Лес точно пьян, Пресыщен влагой дождевою.
Есть что-то позорное в мощи природы, Немая вражда к лучам красоты: Над миром скал проносятся годы, Но вечен только мир мечты.
Лук звенит, стрела трепещет, И клубясь издох Пифон; И твой лик победой блещет, Бельведерский Аполлон!
Меж тем как генерал Орлов — Обритый рекрут Гименея — Священной страстью пламенея, Под меру подойти готов;
Кто из богов мне возвратил Того, с кем первые походы И браней ужас я делил, Когда за призраком свободы
Царь увидел пред собой Столик с шахмат<ной> доской. Вот на шахматную доску
Поредели, побелели Кудри, честь главы моей, Зубы в деснах ослабели, И потух огонь очей.
Соревнования короста В нас не осилила родства. И поделили мы так просто: Твой – Петербург, моя – Москва.
Тише, хвала! Дверью не хлопать, Слава! Стола
(Кто найдёт Одолень-траву, тот вельми себе талант обрящет на земле. Народный Травник.) Одолень-трава,
Вот он – гляди – уставший от чужбин, Вождь без дружин. Вот – горстью пьет из горной быстрины –
Бог – прав Тлением трав, Сухостью рек, Воплем калек,
Мало ада и мало рая: За тебя уже умирают. Вслед за братом, увы, в костер –
1 Недвижный страж дремал на царственном пороге, Владыка севера один в своем чертоге Безмолвно бодрствовал, и жребии земли
Я помню первый день, младенческое зверство, Истомы и глотка божественную муть, Всю беззаботность рук, всю бессердечность сердца, Что камнем падало – и ястребом – на грудь.
Бывало в сладком ослепленье Я верил избр.<анным> душам, Я мнил – их тай<ное> рожденье Угодно (властным) небесам,
Сегодня, часу в восьмом, Стремглав по Большой Лубянке, Как пуля, как снежный ком, Куда-то промчались санки.
Мы рассуждаем про искусство. Но речь пойдет и о любви. Иначе было б очень скучно следить за этими людьми.
Песнь первая Святой монах, грехопадение, юбка Хочу воспеть, как дух нечистый Ада
Будь подобен полной чаше, [Молодых счастливый дом] — Непонятно счастье ваше, Но молчите ж обо всем.
(Страничка из дневника) Двадцать восьмого марта утром я вышел в кухню.
Когда рыжеволосый Самозванец Тебя схватил – ты не согнула плеч. Где спесь твоя, княгинюшка? – Румянец, Красавица? – Разумница, – где речь?
Тому, кто здесь лежит под травкой вешней, Прости, Господь, злой помысел и грех! Он был больной, измученный, нездешний, Он ангелов любил и детский смех.
Улыбаясь, милым крошкой звали, Для игры сажали на колени… Я дрожал от их прикосновений И не смел уйти, уже неправый.
Над синевою подмосковных рощ Накрапывает колокольный дождь. Бредут слепцы калужскою дорогой, –
Под каким созвездием, Под какой планетою Ты родился, юноша? Ближнего Меркурия,
Полюбуйтесь же вы, дети, Как в сердечной простоте Длинный Фирс играет в эти, Те, те, те и те, те, те.
Вот идет солдат. Под мышкою Детский гроб несет, детинушка. На глаза его суровые Слезы выжала кручинушка.
Над черною пучиной водною – Последний звон. Лавиною простонародною Низринут трон.
Я возглас боли, я крик тоски. Я камень, павший на дно реки. Я тайный стебель подводных трав.
Как наше сердце своенравно! ..... томимый вновь, Я умолял тебя недавно Обманывать мою любовь,
Не знаю, какая столица: Любая, где людям – не жить. Девчонка, раскинувшись птицей, Детеныша учит ходить.
Шалун, увенчанный Эратой и Венерой, Ты ль узника манишь в владения свои, В поместье мирное меж Пиндом и Цитерой, Где нежился Шолье с Мелецким и Парни?
Над Сербией смилуйся ты, боже! Заедают нас волки янычары! Без вины нам головы режут, Наших жен обижают, позорят,
Как бы дым твоих ни горек Труб, глотать его – всё нега! Оттого что ночью – город – Опрокинутое небо.
Клонится, клонится лоб тяжелый, Колосом клонится, ждет жнеца. Друг! Равнодушье – дурная школа! Ожесточает оно сердца.
Это город. Еще рано. Полусумрак, полусвет. А потом на крышах солнце, а на стенах еще нет. А потом в стене внезапно загорается окно. Возникает звук рояля. Начинается кино.
Штабс-капитану, Гете, Грею, Томсону, Шиллеру привет! Им поклониться честь имею, Но сердцем истинно жалею,
На этой странице представлен рейтинг стихотворений, основанный на автоматическом анализе данных из некоторых социальных сетей. В этом анализе учитываются многие параметры, такие как количество посещений этих ресурсов, отзывы читателей, упоминания стихотворений в социальных сетях и многое другое.
Этот сайт создаётся с любовью и вдохновением, без рекламных баннеров и внешнего финансирования. Ваше пожертвование поможет покрыть расходы на хостинг, техническую поддержку и дальнейшее развитие проекта.
Спасибо за вашу поддержку!