2151 Цветаева М. И. Чем – не боги же – поэты…
Чем – не боги же – поэты! Отблагодарю за это – Длящееся с Рождества – Лето слуха и ответа,
Для поиска произведения воспользуйтесь поиском или используйте алфавитный указатель для выбора автора.
Чем – не боги же – поэты! Отблагодарю за это – Длящееся с Рождества – Лето слуха и ответа,
Пуще чем женщина В час свиданья! Лавроиссеченный, Красной рванью
…Ох, речи мои моро́чные, Обро́нные жемчуга! Ох, реки мои молочные, Кисельные берега!
Всё так же <ль> осеняют своды [Сей храм] [Парнасских] трех цариц? Всё те же ль клики юных жриц? Всё те же <ль> вьются хороводы?…
Хаврониос! ругатель закоснелый, Во тьме, в пыли, в презреньи поседелый, Уймись, дружок! к чему журнальный шум И пасквилей томительная тупость?
На заре морозной Под шестой березой За углом у церкви Ждите, Дон-Жуан!
Умножайте шум и радость; Пойте песни в добрый час: Дружба, Грация и Младость Имянинницы у нас.
Там, где древний Кочерговский Над Ролленем опочил, Дней новейших Тредьяковский Колдовал и ворожил:
Ростком серебряным Рванулся ввысь. Чтоб не узрел его Зевес –
Отлило – обдало – накатило – – Навзничь! – Умру. Так Поликсена, узрев Ахилла Там, на валу –
«я в темноте ничего не чувствую: что рука – что доска…» Да, друг невиданный, неслыханный С тобой. – Фонарик потуши!
Чугун кагульский, ты священ Для русского, для друга славы — Ты средь торжественных знамен Упал горящий и кровавый,
Я не хочу ни есть, ни пить, ни жить. А так: руки скрестить – тихонько плыть Глазами по пустому небосклону. Ни за свободу я – ни против оной
Начнем ab ovo: Мой Езерский Происходил от тех вождей, Чей в древни веки парус дерзкий
«то – вопреки всему – Англия…» Пахну́ло Англией – и морем – И доблестью. – Суров и статен.
Как покинула меня Парасковья, И как я с печали промотался, Вот далмат пришел ко мне лукавый: "Ступай, Дмитрий, в морской ты город,
Вся его наука – Мощь. Светло́ – гляжу: Пушкинскую руку Жму, а не лижу.
Свободно шея поднята, Как молодой побег. Кто скажет имя, кто – лета, Кто – край ее, кто – век?
Сладко вдвоем – на одном коне, В том же челне – на одной волне, Сладко вдвоем – от одной краюшки – Слаще всего – на одной подушке.
Все Георгии на стройном мундире И на перевязи черной – рука. Черный взгляд невероятно расширен От шампанского, войны и смычка.
Беглецы? – Вестовые? Отзовись, коль живые! Чернецы верховые, В чащах Бога узрев?
Ольга, крестница Киприды. Ольга, чудо красоты, Как же ласки и обиды Расточать привыкла ты!
…Но вал моей гордыни польской Как пал он! – С златозарных гор Мои стихи – как добровольцы К тебе стекались под шатер.
Возвращение в жизнь – не обман, не измена. Пусть твердим мы: «Твоя, вся твоя!» чуть дыша, Все же сердце вернется из плена, И вернется душа.
Вижу комнату парадную, Белизну и блеск шелков. Через все – тропу громадную – – Черную – к тебе, альков.
С архангельской высоты седла Евангельские творить дела. Река сгорает, верста смугла. – О даль! Даль! Даль!
По холмам – круглым и смуглым, Под лучом – сильным и пыльным, Сапожком – робким и кротким – За плащом – рдяным и рваным.
Есть у тебя еще отец и мать, А все же ты – Христова сирота. Ты родилась в водовороте войн, –
День идет. Гасит огни. Где-то взревел за рекою гудок фабричный. Первый
От стрел и от чар, От гнезд и от нор, Богиня Иштар, Храни мой шатер:
Героизму пристало стынуть. Холод статен, как я сама. Здравствуй, – белая-свет-пустыня, Героическая зима!
В старой тёмной девичьей, На пустом ларе, Села, согревается… Лунно на дворе,
Дремлет Москва, словно самка спящего страуса, Грязные крылья по темной почве раскинуты, Кругло-тяжелые веки безжизненно сдвинуты, Тянется шея — беззвучная, черная Яуза.
Кроткие льются лучи с небес на согретую землю; Стелется тихо по ней, тёплый скользит ветерок. Но давно под травой иссякли болотные воды В тучных лугах; и сама вся пожелтела трава.
Куда ты холоден и cyx! Как слог твой чопорен и бледен! Как в изобретеньях ты беден! Как утомляешь ты мой слух!
Я сам в себе уверен, Я умник из глупцов, Я маленькой Каверин, Лицейской Молоствов.
Так и буду лежать, лежать Восковая, да ледяная, да скорченная. Так и будут шептать, шептать: – Ох, шальная! ох, чумная! ох, порченная!
Золотыми цветут остриями У кровати полночные свечи. За открытым окном, в черной яме, Шепчет сад беспокойные речи.
Воспоминаньем упоенный, С благоговеньем и тоской Объемлю грозный мрамор твой, Кагула памятник надменный.
Солнце – одно, а шагает по всем городам. Солнце – мое. Я его никому не отдам. Ни на час, ни на луч, ни на взгляд. – Никому. – Никогда.
В о́ны дни певала дрема По всем селам-деревням: – Спи, младенец! Не то злому Псу-татарину отдам!
Земли достигнув наконец, От бурь спасенный провиденьем. Святой владычице пловец Свой дар несет с благоговеньем.
Руки заживо скрещены, А помру без причастья. Вдоль души моей – трещина. Мое дело – пропащее.
Подобный жребий для поэта И длякрасавицы готов: Стихи отводят от портрета, Портрет отводит от стихов.
Хоть сто мозолей – трех веков не скроешь! Рук не исправишь – топором рубя! О, откровеннейшее из сокровищ: Порода! – узнаю Тебя.
Милый друг, ушедший дальше, чем за море! Вот Вам розы – протянитесь на них. Милый друг, унесший самое, самое Дорогое из сокровищ земных.
А и простор у нас татарским стрелам! А и трава у нас густа – бурьян! Не курским соловьем осоловелым, Что похотью своею пьян,
– О всеми голосами раковин Ты пел ей… – Травкой каждою.
Вот Виля – он любовью дышет, Он песни пишет зло, Как Геркулес, сатиры пишет, Влюблен, как Буало.
При жизни Вы его любили, И в верности клялись навек, Несите же венки из лилий На свежий снег.
На этой странице представлен рейтинг стихотворений, основанный на автоматическом анализе данных из некоторых социальных сетей. В этом анализе учитываются многие параметры, такие как количество посещений этих ресурсов, отзывы читателей, упоминания стихотворений в социальных сетях и многое другое.
Этот сайт создаётся с любовью и вдохновением, без рекламных баннеров и внешнего финансирования. Ваше пожертвование поможет покрыть расходы на хостинг, техническую поддержку и дальнейшее развитие проекта.
Спасибо за вашу поддержку!