2451 Цветаева М. И. Нине
К утешениям друга-рояля Ты ушла от излюбленных книг. Чей-то шепот в напевах возник, Беспокоя тебя и печаля.
Для поиска произведения воспользуйтесь поиском или используйте алфавитный указатель для выбора автора.
К утешениям друга-рояля Ты ушла от излюбленных книг. Чей-то шепот в напевах возник, Беспокоя тебя и печаля.
Семеро, семеро Славлю дней! Семь твоих шкур твоих Славлю, Змей!
И уж опять они в полуистоме О каждом сне волнуются тайком; И уж опять в полууснувшем доме Ведут беседу с давним дневником.
Раскрыт балкон, сожжен цветник морозом. Опустошен поблекший сад дождями. Как лунный камень, холодно и бледно
Приятна песнь та, что Клориса воспевала, Нередко разум мой и сердце вспламеняла. Но ежели бы к ней стакан с вином звенел, За совершенную б музыку я почел.
Есть час Души, как час Луны, Совы – час, мглы – час, тьмы – Час… Час Души – как час струны Давидовой сквозь сны
Руки – и в круг Перепродаж и переуступок! Только бы губ, Только бы рук мне не перепутать!
Крадется к городу впотьмах Коварный враг. Но страж на башенных зубцах Заслышал шаг.
Любовная лодка разбилась о быт. И полушки не поставишь На такого главаря.
Смешная сцена! Ванька-дуралей, Чтоб седока промыслить побогаче, Украдкой чистит бляхи на своей Ободранной и заморенной кляче.
Чтоб высказать тебе… да нет, в ряды И в рифмы сдавленные… Сердце – шире! Боюсь, что мало для такой беды Всего Расина и всего Шекспира!
А и простор у нас татарским стрелам! А и трава у нас густа – бурьян! Не курским соловьем осоловелым, Что похотью своею пьян,
Трем Самозванцам жена, Мнишка надменного дочь, Ты – гордецу своему Не родившая сына…
Ты пишешь перстом на песке, А я твоя горлинка, Равви! Я первенец твой на листке Твоих поминаний и здравий.
Хоть сто мозолей – трех веков не скроешь! Рук не исправишь – топором рубя! О, откровеннейшее из сокровищ: Порода! – узнаю Тебя.
Нет, легче жить в тюрьме, рабом, Чем быть свободным человеком И упираться в стену лбом, Не смея спорить с рабским веком!
Пригвождена к позорному столбу, Я все ж скажу, что я тебя люблю. Что ни одна до самых недр – мать
[Крив был Гнедич поэт, преложитель слепого Гомера, Боком одним с образцом схож и его перевод.]
Всё выше волны, Грознее шум. Час, страха полный И гордых дум!
Кружка, хлеба краюшка Да малинка в лукошке, Эх, – да месяц в окошке, – Вот и вся нам пирушка!
То-то в зеркальце – чуть брезжит – Всё гляделась: Хорошо ли для приезжих Разоделась.
Сколь пронзительная, столь же Сглаживающая даль. Дольше – дольше – дольше – дольше! Это – правая педаль.
Рассказать вам, друзья, как смельчак Робин Гуд, – Бич епископов и богачей, – С неким Маленьким Джоном в дремучем лесу Поздоровался через ручей?
Капитан, пушкарь и боцман – Штурман тоже, хоть и сед, – Мэгги, Мод, Марион и Молли – Всех любили, – кроме Кэт.
Страстно рукоплеща Лает и воет чернь. Медленно встав с колен Кланяется Кармен.
«Au moment ou je me disposais à monter l’escalier, voilá qu’une femme, envelopée dans un manteau, me saisit vivement la main et l’embrassa». Prokesh-Osten. «Mes relations avec le duc de Reichstadt». Его любя сильней, чем брата,
Масляница широка! Масляницу за бака! Масляница!
Малиновый и бирюзовый Халат – и перстень талисманный На пальце – и такой туманный В веках теряющийся взгляд,
Так ясно сиявшие До самой зари – Кого провожаете, Мои фонари?
Книгу вечности на людских устах Не вотще листав – У последней, последней из всех застав, Где начало трав
Самовластная слобода! Телеграфные провода! Вожделений – моих – выспренных,
Есть подвиги. – По селам стих Не ходит о их смертном часе. Им тесно в житии святых, Им душно на иконостасе.
Товарищи, как нравится Вам в проходном дворе Всеравенства – перст главенства: – Заройте на горе!
Красный боярышник, веточка, весть о пожаре, смятенье, гуденье набата. Все ты мне видишься где-то за снегом, за вьюгой,
Не надо ее окликать: Ей оклик – что охлест. Ей зов Твой – раною по рукоять. До самых органных низов
Любовь! Любовь! Куда ушла ты? – Оставила свой дом богатый, Надела воинские латы.
Золотыми цветут остриями У кровати полночные свечи. За открытым окном, в черной яме, Шепчет сад беспокойные речи.
3 Дармоедством пресытясь, С шины – спешится внук.
Мне ль, которой ничего не надо, Кроме жаркого чужого взгляда, Да янтарной кисти винограда, – Мне ль, заласканной до тла и всласть,
Ты мне велишь пылать душою: Отдай же мне протекши дни, С моей вечернею зарею Мое ты утро съедини!
Опустивши забрало, Со всем – в борьбе, У меня уже – мало Улыбок – себе…
Едва лишь сел я вином упиться, Вином упиться – друзьям на здравье, Друзьям на здравье, врагам на гибель – Над ровным полем взвилися птицы,
Всё так же, так же в морскую синь – Глаза трагических героинь. В сей зал, бесплатен и неоглядн, Глазами заспанных Ариадн
Заря малиновые полосы Разбрасывает на снегу, А я пою нежнейшим голосом Любезной девушки судьбу.
Плоска – доска, а всё впитывает, Слепа – доска, а всё считывает, (Пустым – доска: и ящика нет!) Сухим – доска, а всё взращивает!
И, дрожа от страстной спеси, В небо вознесла ладонь Раскаленный полумесяц, Что посеял медный конь.
Не угрожай ленивцу молодому. Безвременной кончины я не жду. В венке любви к приюту гробовому Не думав ни о чем, без робких слез иду.
Высокой горести моей – Смиренные следы: На синей варежке моей – Две восковых слезы.
Только глянул – пространство со взгляда, как с якоря, сорвалося! Эти вспышки зеленого дыма – зеленого пыла – Как помыслю листвою?
Воротился ночью мельник… Жёнка, что за сапоги? Ах, ты пьяница, бездельник, Где ты видишь сапоги?
На этой странице представлен рейтинг стихотворений, основанный на автоматическом анализе данных из некоторых социальных сетей. В этом анализе учитываются многие параметры, такие как количество посещений этих ресурсов, отзывы читателей, упоминания стихотворений в социальных сетях и многое другое.
Этот сайт создаётся с любовью и вдохновением, без рекламных баннеров и внешнего финансирования. Ваше пожертвование поможет покрыть расходы на хостинг, техническую поддержку и дальнейшее развитие проекта.
Спасибо за вашу поддержку!