301 Цветаева М. И. Земные приметы — 8. Леты слепотекущий всхлип…
Леты слепотекущий всхлип. Долг твой тебе отпущен: слит С Летою, – еле-еле жив В лепете сребротекущих ив.
Исследуйте нашу коллекцию стихотворений о смерти, которые исследуют её неизбежность, мистику и влияние на жизнь. Эти произведения предлагают размышления о конце жизненного пути, потере близких и преодолении горя, отражая глубокие эмоции и исследуя человеческое восприятие конечности.
Всего произведений в базе на эту тему: 392
Леты слепотекущий всхлип. Долг твой тебе отпущен: слит С Летою, – еле-еле жив В лепете сребротекущих ив.
И зажег, голубчик, спичку. – Куды, матушка, дымок? – В двери, родный, прямо в двери, – Помирать тебе, сынок!
И сказал Господь: – Молодая плоть, Встань!
Идет по луговинам лития. Таинственная книга бытия Российского – где судьбы мира скрыты – Дочитана и наглухо закрыта.
Стоит, запрокинув горло, И рот закусила в кровь. А руку под грудь уперла – Под левую – где любовь.
Смывает лучшие румяна – Любовь. Попробуйте на вкус, Как слезы – солоны. Боюсь, Я завтра утром – мертвой встану.
– Сердце, измена! – Но не разлука! И воровскую смуглую руку К белым губам.
Любовная лодка разбилась о быт. И полушки не поставишь На такого главаря.
Выстрел – в самую душу, Как только что по врагам. Богоборцем разрушен Сегодня последний храм.
Зерна огненного цвета Брошу на ладонь, Чтоб предстал он в бездне света Красный как огонь.
Много храмов разрушил, А этот – ценней всего. Упокой, Господи, душу усопшего врага твоего.
Мне ль, которой ничего не надо, Кроме жаркого чужого взгляда, Да янтарной кисти винограда, – Мне ль, заласканной до тла и всласть,
Пуще чем женщина В час свиданья! Лавроиссеченный, Красной рванью
Вижу комнату парадную, Белизну и блеск шелков. Через все – тропу громадную – – Черную – к тебе, альков.
На пушок девичий, нежный – Смерть серебряным загаром. Тайная любовь промежду Рукописью – и пожаром.
– «Иду на несколько минут…» В работе (хаосом зовут Бездельники) оставив стол, Отставив стул – куда ушел?
Напрасно глазом – как гвоздем, Пронизываю чернозем: В сознании – верней гвоздя: Здесь нет тебя – и нет тебя.
За то, что некогда, юн и смел, Не дал мне заживо сгнить меж тел Бездушных, замертво пасть меж стен – Не дам тебе – умереть совсем!
Удар, заглушенный годами забвенья, Годами незнанья. Удар, доходящий – как женское пенье, Как конское ржанье,
Оползающая глыба – Из последних сил спасибо – Рвущееся – умолчу – Дуба юному плечу.
Мне белый день чернее ночи, – Ушла любимая с другим! Мне думалось, что я – любим! Увы, увы, увы, увы!
Доныне о бедных детях Есть толк у подводных трав. Друг к другу рвались напрасно: Их рознил морской рукав.
Проходи стороной, Тело вольное, рыбье! Между мной и волной, Между грудью и зыбью –
Темнейшее из ночных Мест: мост. – Устами в уста! Неужели ж нам свой крест Тащить в дурные места,
Об ушедших – отошедших – В горний лагерь перешедших, В белый стан тот журавлиный – Голубиный – лебединый –
Под ивой хата приткнулась криво. В той хате бабка варила пиво. Входили парни в лохматых шапках,
О ты, которой не хватало суток! Ты в первый раз сегодня заспалась! Чтоб накормить девятерых малюток, Одеть раздетых и обуть разутых, –
Оперением зим Овевающий шаг наш валок – Херувим Марий годовалых!
С ласточками прилетела Ты в один и тот же час, Радость маленького тела, Новых глаз.
При жизни Вы его любили, И в верности клялись навек, Несите же венки из лилий На свежий снег.
Осыпались листья над Вашей могилой, И пахнет зимой. Послушайте, мертвый, послушайте, милый: Вы все-таки мой.
Милый друг, ушедший дальше, чем за море! Вот Вам розы – протянитесь на них. Милый друг, унесший самое, самое Дорогое из сокровищ земных.
Не от запертых на семь замков пекарен И не от заледенелых печек – Барским шагом – распрямляя плечи – Ты сошел в могилу, русский барин!
Высокой горести моей – Смиренные следы: На синей варежке моей – Две восковых слезы.
Пустыней Девичьего Поля Бреду за ныряющим гробом. Сугробы – ухабы – сугробы. Москва. – Девятнадцатый год. –
Елисейские Поля: ты да я. И под нами – огневая земля. . . . . . .и лужи морские – И родная, роковая Россия,
Сколь пронзительная, столь же Сглаживающая даль. Дольше – дольше – дольше – дольше! Это – правая педаль.
Сказать: верна, Прибавить: очень, А завтра: ты мне не танцор, – Нет, чем таким цвести цветочком, –
Расколюсь – так в стклянь, Распалюсь – так в пар. В рокота гитар Рокочи, гортань!
По набережным, где седые деревья По следу Офелий… (Она ожерелья Сняла, – не наряженной же умирать!) Но все же
Последняя дружба В последнем обвале. Что нужды, что нужды – Как здесь называли?
Посвящаю эти строки Тем, кто мне устроит гроб. Приоткроют мой высокий Ненавистный лоб.
Поскорее бы с тобою разделаться, Юность – молодость, – эка невидаль! Все: отселева – и доселева Зачеркнуть бы крест на крест – наотмашь!
О, ты – из всех залинейных нот Нижайшая! – Кончим распрю! Как та чахоточная, что в ночь Стонала: еще понравься!
Не чернокнижница! В белой книге Далей донских навострила взгляд! Где бы ты ни был – тебя настигну, Выстрадаю – и верну назад.
В час, когда мой милый брат Миновал последний вяз (Взмахов, выстроенных в ряд), Были слезы – больше глаз.
Проще и проще Пишется, дышится. Зорче и зорче Видится, слышится.
Евгению Багратионовичу Вахтангову Серафим – на орла! Вот бой! – Примешь вызов? – Летим за тучи!
К груди моей, Младенец, льни: Рождение – паденье в дни.
Со мной не надо говорить, Вот губы: дайте пить. Вот волосы мои: погладь. Вот руки: можно целовать.
Исследуйте нашу коллекцию стихотворений о смерти, которые исследуют её неизбежность, мистику и влияние на жизнь. Эти произведения предлагают размышления о конце жизненного пути, потере близких и преодолении горя, отражая глубокие эмоции и исследуя человеческое восприятие конечности.