101 Цветаева М. И. Цветок к груди приколот…
Цветок к груди приколот, Кто приколол, – не помню. Ненасытим мой голод На грусть, на страсть, на смерть.
Исследуйте нашу коллекцию стихотворений о смерти, которые исследуют её неизбежность, мистику и влияние на жизнь. Эти произведения предлагают размышления о конце жизненного пути, потере близких и преодолении горя, отражая глубокие эмоции и исследуя человеческое восприятие конечности.
Всего произведений в базе на эту тему: 392
Цветок к груди приколот, Кто приколол, – не помню. Ненасытим мой голод На грусть, на страсть, на смерть.
Кто в утро зимнее, когда валит Пушистой снег и красная заря На степь седую с трепетом глядит, Внимал колоколам монастыря?
Два дубочка выростали рядом, Между ими тонковерхая елка. Не два дуба рядом выростали, Жили вместе два братца родные:
Я видел сон — как бы оканчивал из ночи в утро перелет. Мой легкий сон крылом покачивал, как реактивный самолет.
Когда одни воспоминанья О заблуждениях страстей, На место славного названья, Твой друг оставит меж людей, —
Есть так много жизней достойных, Но одна лишь достойна смерть, Лишь под пулями в рвах спокойных Веришь в знамя Господне, твердь.
Блажен, кто с юных лет увидел пред собою Извивы темные двухолмной высоты, Кто жизни в тайный путь с невинною душою Пустился пленником мечты!
Есть слова. Их дыханье — что цвет: Так же нежно и бело-тревожно; Но меж них ни печальнее нет, Ни нежнее тебя, невозможно.
Под занавесом дождя От глаз равнодушных кроясь, – О завтра мое! – тебя Выглядываю – как поезд
Надеждой сладостной младенчески дыша, Когда бы верил я, что некогда душа, От тленья убежав, уносит мысли вечны, И память, и любовь в пучины бесконечны, —
Наедине с тобою, брат, Хотел бы я побыть: На свете мало, говорят, Мне остается жить!
Часть I I
Любовь! Любовь! И в судорогах, и в гробе Насторожусь – прельщусь – смущусь – рванусь. О милая! – Ни в гробовом сугробе, Ни в облачном с тобою не прощусь.
Не бывать тебе в живых, Со снегу не встать. Двадцать восемь штыковых, Огнестрельных пять.
"Что ты ржешь, мой конь ретивый, Что ты шею опустил, Не потряхиваешь гривой, Не грызешь своих удил?
Вчера до самой ночи просидел Я на кладбище, всё смотрел, смотрел Вокруг себя; — полстертые слова Я разбирал. Невольно голова
Он приблизился, крылатый, И сомкнулись веки над сияньем глаз. Пламенная – умерла ты В самый тусклый час.
За пять минут уж снегом талым Шинель запорошилась вся. Он на земле лежит, усталым Движеньем руку занеся.
Над морем красавица-дева сидит; И, к другу ласкаяся, так говорит: «Достань ожерелье, спустися на дно;
Вы бродили с мамой на лугу И тебе она шепнула: «Милый! Кончен день, и жить во мне нет силы. Мальчик, знай, что даже из могилы
Увы! за чем она блистает Минутной, нежной красотой? Она приметно увядает Во цвете юности живой…
Звезда над люлькой – и звезда над гробом! А посредине – голубым сугробом – Большая жизнь. – Хоть я тебе и мать, Мне больше нечего тебе сказать,
Я видел смерть; она в молчаньи села У мирного порогу моего; Я видел гроб; открылась дверь его; Душа, померкнув, охладела…
Максиму дю Кан 1
Так писем не ждут, Так ждут – письма́. Тряпичный лоскут, Вокруг тесьма
Хочу я завтра умереть И в мир волшебный наслажденья, На тихой берег вод забвенья, Веселой тенью отлететь…
Всё в таинственном молчаньи, Холм оделся темнотой, Ходит в облачном сияньи Полумесяц молодой.
Отцам из роз венец, тебе из терний, Отцам – вино, тебе – пустой графин. За их грехи ты жертвой пал вечерней, О на заре замученный дофин!
Под занавесою тумана, Под небом бурь, среди степей, Стоит могила Оссиана В горах Шотландии моей.
Ане Ланиной О весенние сны в дортуаре, О блужданье в раздумье средь спящих,
Под небом голубым страны своей родной Она томилась, увядала… Увяла наконец, и верно надо мной Младая тень уже летала;
А всё же спорить и петь устанет – И этот рот! А все же время меня обманет И сон – придет.
Сорок трудный год. Омский госпиталь. Коридоры сухие и маркие. Шепчет старая нянечка: «Господи, До чего же артисты маленькие! »
Там у леска, за ближнею долиной, Где весело теченье светлых струй, Младой [Эдвин] прощался там с Алиной; Я слышал их последний поцелуй.
Ужасная судьба отца и сына Жить розно и в разлуке умереть, И жребий чуждого изгнанника иметь На родине с названьем гражданина!
Перед гробницею святой Стою с поникшею главой… Всё спит кругом; одни лампады Во мраке храма золотят
Я зрел во сне, что будто умер я; Душа, не слыша на себе оков Телесных, рассмотреть могла б яснее Весь мир — но было ей не до того;
Что толку жить!.. без приключений И с приключеньями — тоска Везде, как беспокойный гений, Как верная жена, близка;
Явился он на стройном бале В блестяще сомкнутом кругу. Огни зловещие мигали, И взор описывал дугу.
Никому я не открою, А тебя на свете – нет, Как сроднился я с тобою За семь юношеских лет.
Когда твой друг с пророческой тоскою Тебе вверял толпу своих забот, Не знала ты невинною душою, Что смерть его позорная зовет,
И я вошла, и я сказала: – Здравствуй! Пора, король, во Францию, домой! И я опять веду тебя на царство, И ты опять обманешь, Карл Седьмой!
Воет ветр и свистит пред недальной грозой; По морю, на темный восток, Озаряемый молньей, кидаем волной, Несется неверный челнок.
Знаю, умру на заре! На которой из двух, Вместе с которой из двух – не решить по заказу! Ах, если б можно, чтоб дважды мой факел потух! Чтоб на вечерней заре и на утренней сразу!
Екатерине Павловне Пешковой Мама светло разукрасила гробик. Дремлет малютка в воскресном наряде.
Этот крошка с душой безутешной Был рожден, чтобы рыцарем пасть За улыбку возлюбленной дамы. Но она находила потешной,
По камням гробовым, в туманах полуночи, Ступая трепетно усталою ногой, По Лоре путник шел, напрасно томны очи Ночлега мирного искали в тьме густой.
Стою печален на кладбище. Гляжу кругом – обнажено Святое смерти пепелище И степью лишь окружено.
Идти устали маленькие ноги, Но он послушно продолжает путь. Еще вчера хотелось близ дороги Ему в ромашках полевых уснуть.
Развела тебе в стакане Горстку жженых волос. Чтоб не елось, чтоб не пелось, Не пилось, не спалось.
Исследуйте нашу коллекцию стихотворений о смерти, которые исследуют её неизбежность, мистику и влияние на жизнь. Эти произведения предлагают размышления о конце жизненного пути, потере близких и преодолении горя, отражая глубокие эмоции и исследуя человеческое восприятие конечности.