Цветаева М. И. Ricordo Di Tivoli [*]
Мальчик к губам приложил осторожно свирель, Девочка, плача, головку на грудь уронила… – Грустно и мило! – Скорбно склоняется к детям столетняя ель.
Мальчик к губам приложил осторожно свирель, Девочка, плача, головку на грудь уронила… – Грустно и мило! – Скорбно склоняется к детям столетняя ель.
А всё же спорить и петь устанет – И этот рот! А все же время меня обманет И сон – придет.
А плакала я уже бабьей Слезой – солонейшей солью. Как та – на лужочке – с граблей – Как эта – с серпочком – в поле.
А следующий раз – глухонемая Приду на свет, где всем свой стих дарю, свой слух дарю. Ведь все равно – что говорят – не понимаю.
Айме́к-гуару́зим – долина роз. Еврейка – испанский гранд. И ты, семилетний, очами врос В истрепанный фолиант.
Когда-нибудь, прелестное созданье, Я стану для тебя воспоминаньем. Там, в памяти твоей голубоокой,
Ты будешь невинной, тонкой, Прелестной – и всем чужой. Пленительной амазонкой, Стремительной госпожой.
Да, я тебя уже ревную, Такою ревностью, такой! Да, я тебя уже волную Своей тоской.
Маленький домашний дух, Мой домашний гений! Вот она, разлука двух Сродных вдохновений!
Андрей Шенье взошел на эшафот, А я живу – и это страшный грех. Есть времена – железные – для всех. И не певец, кто в порохе – поет.
Не узнаю в темноте Руки – свои иль чужие? Мечется в страшной мечте Черная Консьержерия.
Отлило – обдало – накатило – – Навзничь! – Умру. Так Поликсена, узрев Ахилла Там, на валу –
Кем полосынька твоя Нынче выжнется? Чернокосынька моя! Чернокнижница!
Еще один огромный взмах – И спят ресницы. О, тело милое! О, прах Легчайшей птицы!
А как бабушке Помирать, помирать, – Стали голуби Ворковать, ворковать.
Когда малюткою была – Шальной девчонкой полуголой – Не липла – Господу хвала! – Я к материнскому подолу.
Барабанщик! Бедный мальчик! Вправо-влево не гляди! Проходи перед народом С Божьим громом на груди.
Без Бога, без хлеба, без крова, – Со страстью! со звоном! со славой! – Ведет арестант чернобровый В Сибирь – молодую жену.
Без повороту и без возврату, Часом и веком. Это сестра провожает брата В темную реку.
Белое солнце и низкие, низкие тучи, Вдоль огородов – за белой стеною – погост. И на песке вереница соломенных чучел Под перекладинами в человеческий рост.
Дождь убаюкивает боль. Под ливни опускающихся ставень Сплю. Вздрагивающих асфальтов вдоль Копыта – как рукоплесканья.
Нежно-нежно, тонко-тонко Что-то свистнуло в сосне. Черноглазого ребенка Я увидела во сне.
Бессрочно кораблю не плыть И соловью не петь. Я столько раз хотела жить И столько умереть!
Жив и здоров! Громче громов – Как топором – Радость!
Под горем не горбясь, Под камнем – крылатой – – Орлом! – уцелев,
Бо́роды – цвета кофейной гущи, В воздухе – гул голубиных стай. Черное око, полное грусти, Пусто, как полдень, кругло, как рай.
Брат по песенной беде – Я завидую тебе. Пусть хоть так она исполнится – Помереть в отдельной комнате! –
Спят, не разнимая рук, С братом – брат, С другом – друг. Вместе, на одной постели.
Буду жалеть, умирая, цыганские песни, Буду жалеть, умирая . . . . . . . .перстни, Дым папиросный – бессонницу – легкую стаю Строк под рукой.
Были огромные очи: Очи созвездья Весы, Разве что Нила короче Было две черных косы
Быть нежной, бешеной и шумной, – Так жаждать жить! – Очаровательной и умной, – Прелестной быть!
Держала мама наши руки, К нам заглянув на дно души. О, этот час, канун разлуки, О предзакатный час в Ouchy!
Это сердце – мое! Эти строки – мои! Ты живешь, ты во мне, Марселина! Уж испуганный стих не молчит в забытьи, И слезами растаяла льдина.
Скомкали фартук холодные ручки, Вся побледнела, дрожит баловница. Бабушка будет печальна: у внучки Вдруг – единица!
Горько таить благодарность И на чуткий призыв отозваться не сметь, В приближении видеть коварность И где правда, где ложь угадать не суметь.
Звенят-поют, забвению мешая, В моей душе слова: «пятнадцать лет». О, для чего я выросла большая? Спасенья нет!
Воспоминанье слишком давит плечи, Я о земном заплачу и в раю, Я старых слов при нашей новой встрече Не утаю.
В синем небе – розан пламенный: Сердце вышито на знамени. Впереди – без роду-племени Знаменосец молодой.
В сиром воздухе загробном – Перелетный рейс… Сирой проволоки вздроги, Повороты рельс…
Пылают щеки на ветру. Он выбран, он король! Бежит, зовет меня в игру. «Я все игрушки соберу,
Скрипнуло… В темной кладовке Крысы поджали хвосты. Две золотистых головки, Шепот: «Ты спишь?» – «Нет, а ты?»
В темных вагонах На шатких, страшных Подножках, смертью перегруженных, Между рабов вчерашних
(Старинная быль) 1
1 Выше глаз уходят горы, Дальше глаз уходит дол.
Ваши белые могилки рядом, Ту же песнь поют колокола Двум сердцам, которых жизнь была В зимний день светло расцветшим садом.
Веселись, душа, пей и ешь! А настанет срок – Положите меня промеж Четырех дорог.
Встают, встают за дымкой синей Зеленые холмы. В траве, как прежде, маргаритки, И чьи-то глазки у калитки…
Мы выходим из столовой Тем же шагом, как вчера: В зале облачно-лиловой Безутешны вечера!
Сам не ведая как, Ты слетел без раздумья, Знак любви и безумья, Восклицательный знак!
Все сызнова: опять рукою робкой Надавливать звонок. (Мой дом зато – с атласною коробкой Сравнить никто не смог!)
Погрузитесь в стихотворения о тоске, трагедии и скорби, которые передают глубокие эмоции и переживания. Насладитесь поэзией, отражающей печаль, утраты и трагические моменты жизни.
Этот сайт создаётся с любовью и вдохновением, без рекламных баннеров и внешнего финансирования. Ваше пожертвование поможет покрыть расходы на хостинг, техническую поддержку и дальнейшее развитие проекта.
Спасибо за вашу поддержку!