301 Тютчев Ф. И. Пожары
Широко, необозримо, Грозной тучею сплошной, Дым за дымом, бездна дыма Тяготеет над землей.
Широко, необозримо, Грозной тучею сплошной, Дым за дымом, бездна дыма Тяготеет над землей.
Идти устали маленькие ноги, Но он послушно продолжает путь. Еще вчера хотелось близ дороги Ему в ромашках полевых уснуть.
Когда-нибудь, прелестное созданье, Я стану для тебя воспоминаньем. Там, в памяти твоей голубоокой,
Развела тебе в стакане Горстку жженых волос. Чтоб не елось, чтоб не пелось, Не пилось, не спалось.
Я берег покидал туманный Альбиона… Батюшков. «Я берег покидал туманный Альбиона»…
Над церко́вкой – голубые облака, Крик вороний… И проходят – цвета пепла и песка – Революционные войска.
Проснулась улица. Глядит, усталая Глазами хмурыми немых окон На лица сонные, от стужи алые, Что гонят думами упорный сон.
Ах, какая усталость под вечер! Недовольство собою и миром и всем! Слишком много я им улыбалась при встрече, Улыбалась, не зная зачем.
Вот и уходят. Запели вдали Жалобным скрипом ворота. Грустная, грустная нота… Вот и ушли.
Костюмчик полинялый Мелькает под горой. Зовет меня на скалы Мой маленький герой.
Увы! напрасно деве гордой Я предлагал свою любовь! Ни наша жизнь, ни наша кровь Ее души не тронет твердой.
С богом, в дальнюю дорогу! Путь найдешь ты, слава богу. Светит месяц; ночь ясна; Чарка выпита до дна.
А как бабушке Помирать, помирать, – Стали голуби Ворковать, ворковать.
Водопадами занавеса, как пеной – Хвоей – пламенем – прошумя. Нету тайны у занавеса от сцены: (Сцена – ты, занавес – я).
Каменногрудый, Каменнолобый, Каменнобровый Столб:
Прорытые временем Лабиринты – Исчезли. Пустыня –
О сжальтесь надо мною, Товарищи друзья! Красоткой удалою В конец измучен я.
Горько таить благодарность И на чуткий призыв отозваться не сметь, В приближении видеть коварность И где правда, где ложь угадать не суметь.
Никуда не уехали – ты да я – Обернулись прорехами – все моря! Совладельцам пятерки рваной – Океаны не по карману!
Пылают щеки на ветру. Он выбран, он король! Бежит, зовет меня в игру. «Я все игрушки соберу,
Уж я не тот любовник страстный, Кому дивился прежде свет: Моя весна и лето красно На век прошли, пропал и след.
Мы сняли куклу со штабной машины. Спасая жизнь, ссылаясь на войну, Три офицера — храбрые мужчины — Ее в машине бросили одну.
В первой любила ты Первенство красоты, Кудри с налетом хны, Жалобный зов зурны,
Вам одеваться было лень, И было лень вставать из кресел. – А каждый Ваш грядущий день Моим весельем был бы весел.
Здесь, меж вами: домами, деньгами, дымами, Дамами, Думами, Не слюбившись с вами, не сбившись с вами, Неким –
Встают, встают за дымкой синей Зеленые холмы. В траве, как прежде, маргаритки, И чьи-то глазки у калитки…
Седина отсчитывает даты, И сквозит тревогою уют. В одиночку старые солдаты Песни позабытые поют.
Настежь, настежь Царские врата! Сгасла, схлынула чернота. Чистым жаром
В некой разлинованности нотной Нежась наподобие простынь – Железнодорожные полотна, Рельсовая режущая синь!
В твою светлицу, друг мой нежный, Я прихожу в последний раз. Любви счастливой, безмятежной Делю с тобой последний час.
Минута: минущая: минешь! Так мимо же, и страсть и друг! Да будет выброшено ныне ж – Что́ завтра б – вырвано из рук!
Зорю бьют… из рук моих Ветхий Данте выпадает, На устах начатый стих Недочитанный затих —
Бледно – лицый Страж над плеском века – Рыцарь, рыцарь, Стерегущий реку.
Новый год я встретила одна. Я, богатая, была бедна, Я, крылатая, была проклятой. Где-то было много-много сжатых
Столовая, четыре раза в день Миришь на миг во всем друг друга чуждых. Здесь разговор о самых скучных нуждах, Безмолвен тот, кому ответить лень.
Мне снилась снова ты, в цветах, на шумной сцене, Безумная, как страсть, спокойная, как сон, А я, повергнутый, склонял свои колени И думал: «Счастье там, я снова покорен!»
Только утро любви хорошо: хороши Только первые, робкие речи, Трепет девственно-чистой, стыдливой души, Недомолвки и беглые встречи,
Милые, ранние веточки, Гордость и счастье земли, Деточки, грустные деточки, О, почему вы ушли?
Странный звук издавала в тот вечер старинная скрипка: Человеческим горем – и женским! – звучал ее плач. Улыбался скрипач. Без конца к утомленным губам возвращалась улыбка.
Мы слишком молоды, чтобы простить Тому, кто в нас развеял чары. Но, чтоб о нем, ушедшем, не грустить, Мы слишком стары!
Лидии Александровне Тамбурер Наше сердце тоскует о пире И не спорит и все позволяет.
Блестит луна, недвижно море спит, Молчат сады роскошные Гассана. Но кто же там во мгле дерев сидит На мраморе печального фонтана?
О, вы, кому всего милей Победоносные аккорды, – Падите ниц! Пред вами гордый Потомок шведских королей.
Асе и Борису Башлык откинула на плечи: Смешно кататься в башлыке!
Облачко, белое облачко с розовым краем Выплыло вдруг, розовея последним огнем. Я поняла, что грущу не о нем, И закат мне почудился – раем.
В эту ночь он спать не лег, Все писал при свечке. Это видел в печке Красный уголек.
Один, один остался я. Пиры, любовницы, друзья Исчезли с легкими мечтами — Померкла молодость моя
«Тает царевна, как свечка, Руки сложила крестом, На золотое колечко Грустно глядит». – «А потом?»
Полюбил королевич Яныш Молодую красавицу Елицу, Любит он ее два красные лета, В третье лето вздумал он жениться
Там звезда зари взошла, Пышно роза процвела. Это время нас, бывало, Друг ко другу призывало.
Погрузитесь в стихотворения о тоске, трагедии и скорби, которые передают глубокие эмоции и переживания. Насладитесь поэзией, отражающей печаль, утраты и трагические моменты жизни.
Этот сайт создаётся с любовью и вдохновением, без рекламных баннеров и внешнего финансирования. Ваше пожертвование поможет покрыть расходы на хостинг, техническую поддержку и дальнейшее развитие проекта.
Спасибо за вашу поддержку!