151 Пушкин А. С. Наброски к замыслу о Фаусте
I. "Скажи, какие заклинанья Имеют над тобою власть?"
I. "Скажи, какие заклинанья Имеют над тобою власть?"
Еще один огромный взмах – И спят ресницы. О, тело милое! О, прах Легчайшей птицы!
Без зова, без слова, – Как кровельщик падает с крыш. А может быть, снова Пришел, – в колыбели лежишь?
Я своих фотографий тебе не дарил И твоих не просил с собой, О тебе никому я не говорил, Уходя на рассвете в бой.
Долго на заре туманной Плакала метель. Уложили Дон-Жуана В снежную постель.
Тридцатая годовщина Союза – верней любви. Я знаю твои морщины, Как знаешь и ты – мои,
Меня терзает злой недуг, Я вся во власти яда жизни, И стыдно мне моих подруг В моей сверкающей отчизне.
Ты не мог смирить тоску свою, Победив наш смех, что ранит, жаля. Догорев, как свечи у рояля, Всех светлей проснулся ты в раю.
Кто спит по ночам? Никто не спит! Ребенок в люльке своей кричит, Старик над смертью своей сидит, Кто молод – с милою говорит,
С такою силой в подбородок руку Вцепив, что судорогой вьется рот, С такою силою поняв разлуку, Что, кажется, и смерть не разведет –
Спаси Господи, дым! – Дым-то, Бог с ним! А главное – сырость! С тем же страхом, с каким Переезжают с квартиры:
Должно быть – за той рощей Деревня, где я жила, Должно быть – любовь проще И легче, чем я ждала.
С вербочкою светлошерстой – Светлошерстая сама – Меряю Господни версты И господские дома.
Тихо замер последний аккорд над толпой, С плачем в землю твой гроб опустили; Помолились в приливе тоски над тобой, Пожалели тебя и забыли...
Всему внимая чутким ухом, – Так недоступна! Так нежна! – Она была лицом и духом Во всем джигитка и княжна.
Не поцеловали – приложились. Не проговорили – продохнули. Может быть – Вы на земле не жили, Может быть – висел лишь плащ на стуле.
Други его – не тревожьте его! Слуги его – не тревожьте его! Было так ясно на лике его: Царство мое не от мира сего.
Да с этой львиною Златою россыпью, Да с этим поясом, Да с этой поступью, –
Вечерний, медленный паук В траве сплетает паутину, — Надежды знак. Но, милый друг, Я взора на него не кину.
Чудный сон мне бог послал — С длинной белой бородою В белой ризе предо мною Старец некой предстоял
В тяжелой мантии торжественных обрядов, Неумолимая, меня не встреть. На площади, под тысячами взглядов, Позволь мне умереть.
Покойник Клит в раю не будет: Творил он тяжкие грехи. — Пусть бог дела его забудет, Как свет забыл его стихи!
Высоко́ мое оконце! Не достанешь перстеньком! На стене чердачной солнце От окна легло крестом.
Придет ужасный [час]… твои небесны очи Покроются, мой друг, туманом вечной ночи, Молчанье вечное твои сомкнет уста, Ты навсегда сойдешь в те мрачные места,
Добровольчество – это добрая воля к смерти… (Попытка толкования) И марш вперед уже,
Здесь, где миры спокойны, Где смолкнут в тишине Ветров погибших войны, Я вижу сны во сне:
«Кто, рыцарь ли знатный иль латник простой, В ту бездну прыгнет с вышины? Бросаю мой кубок туда золотой: Кто сыщет во тьме глубины
Шелест пуха, дух вязанья Теплой кофты шерстяной. Мамка щучья и фазанья, Кто там ходит за стеной?
Терпи… Пусть взор горит слезой, Пусть в сердце жгучие сомненья!.. Не жди людского сожаленья И, затаив в груди мученья,
Quand au front du convive, au beau sein de Délie La rose éblouissante<?> a terminé sa vie. ------ Soudain [se détachant] de sa tige natale
Ainsi, triste et сарtif, mа lyre toutefois S'éveillait… Меж тем, как изумленный мир На урну Байрона взирает,
Всё в таинственном молчаньи; Холм оделся темнотой; Ходит в облачном сияньи Полумесяц молодой.
Заутра с свечкой грошевою Явлюсь пред образом святым: Мой друг! остался я живым, Но был уж смерти под косою:
Лищин<ский> околел – отечеству беда! Князь Сергий жив еще – утешьтесь, го<спода>.
Не угрожай ленивцу молодому. Безвременной кончины я не жду. В венке любви к приюту гробовому Не думав ни о чем, без робких слез иду.
Чья мысль восторгом угадала, Постигла тайну красоты? Чья кисть, о небо, означала Сии небесные черты?
Султан ярится. Кровь Эллады И резвоскачет, и кипит. Открылись грекам древни клады, Трепещет в Стиксе лютый пит.
Соловей мой, соловейко, Птица малая лесная! У тебя ль, у малой птицы, Незаменные три песни,
Не два волка в овраге грызутся, Отец с сыном в пещере бранятся. Старый Петро сына укоряет: "Бунтовщик ты, злодей проклятый!
В сиянии и в радостном покое, У трона вечного творца, С улыбкой он глядит в изгнание земное, Благословляет мать и молит за отца.
Товарищи, как нравится Вам в проходном дворе Всеравенства – перст главенства: – Заройте на горе!
Ветхозаветная тишина, Сирой полыни крестик. Похоронили поэта на Самом высоком месте.
Айме́к-гуару́зим – долина роз. Еврейка – испанский гранд. И ты, семилетний, очами врос В истрепанный фолиант.
Андрей Шенье взошел на эшафот, А я живу – и это страшный грех. Есть времена – железные – для всех. И не певец, кто в порохе – поет.
Не узнаю в темноте Руки – свои иль чужие? Мечется в страшной мечте Черная Консьержерия.
Барабанщик! Бедный мальчик! Вправо-влево не гляди! Проходи перед народом С Божьим громом на груди.
Молоко на губах не обсохло, День и ночь в барабан колочу. Мать от грохота было оглохла, А отец потрепал по плечу.
Без повороту и без возврату, Часом и веком. Это сестра провожает брата В темную реку.
Без самовластия, С полною кротостью. Легкий и ласковый Воздух над пропастью.
Бессрочно кораблю не плыть И соловью не петь. Я столько раз хотела жить И столько умереть!
Исследуйте нашу коллекцию стихотворений о смерти, которые исследуют её неизбежность, мистику и влияние на жизнь. Эти произведения предлагают размышления о конце жизненного пути, потере близких и преодолении горя, отражая глубокие эмоции и исследуя человеческое восприятие конечности.
Этот сайт создаётся с любовью и вдохновением, без рекламных баннеров и внешнего финансирования. Ваше пожертвование поможет покрыть расходы на хостинг, техническую поддержку и дальнейшее развитие проекта.
Спасибо за вашу поддержку!