101 Цветаева М. И. Бессонница — 8. Черная, как зрачок, как зрачок, сосущая…
Черная, как зрачок, как зрачок, сосущая Свет – люблю тебя, зоркая ночь. Голосу дай мне воспеть тебя, о праматерь
Черная, как зрачок, как зрачок, сосущая Свет – люблю тебя, зоркая ночь. Голосу дай мне воспеть тебя, о праматерь
На этой земле я невольный жилец, Зато самовольно ее не оставлю! Единственный долг мой – прожить как боец И мир целовать огневыми устами.
Нынче я гость небесный В стране твоей. Я видела бессонницу леса И сон полей.
Розовый рот и бобровый ворот – Вот лицедеи любовной ночи. Третьим была – Любовь.
Други его – не тревожьте его! Слуги его – не тревожьте его! Было так ясно на лике его: Царство мое не от мира сего.
Нет возврата. Уж поздно теперь. Хоть и страшно, хоть грозный и темный ты, Отвори нам желанную дверь, Покажи нам заветные комнаты.
Ты с детства полюбила тень, Он рыцарь грезы с колыбели. Вам голубые птицы пели О встрече каждый вешний день.
1 Выше глаз уходят горы, Дальше глаз уходит дол.
Чуть полночь бьют куранты, Сверкают диаманты, Инкогнито пестро. (Опишешь ли, перо,
Вот: слышится – а слов не слышу, Вот: близится – и тьмится вдруг… Но знаю, с поля – или свыше – Тот звук – из сердца ли тот звук…
В очи взглянула Тускло и грозно. Где-то ответил – гром. – Ох, молодая!
Как перед царями да князьями стены падают – Отпади, тоска-печаль-кручина, С молодой рабы моей Марины, Верноподданной.
Голос – сладкий для слуха, Только взглянешь – светло. Мне что? – Я старуха, Мое время прошло.
Села я на подоконник, ноги свесив. Он тогда спросил тихонечко: Кто здесь? – Это я пришла. – Зачем? – Сама не знаю. – Время позднее, дитя, а ты не спишь.
М. А. Кузмину Два зарева! – нет, зеркала! Нет, два недуга!
Купальщицами, в легкий круг Сбитыми, стаей Нимф-охранительниц – и вдруг, Гривы взметая
Беглецы? – Вестовые? Отзовись, коль живые! Чернецы верховые, В чащах Бога узрев?
Кто-то едет – к смертной победе У деревьев – жесты трагедий. Иудеи – жертвенный танец! У деревьев – трепеты таинств.
Каким наитием, Какими истинами, О чем шумите вы, Разливы лиственные?
Только живите! – Я уронила руки, Я уронила на руки жаркий лоб. Так молодая Буря слушает Бога Где-нибудь в поле, в какой-нибудь темный час.
Запах пшеничного злака, Ветер, туман и кусты… Буду отчаянно плакать – Я, и подумаешь – ты,
Люди спят и видят сны. Стынет водная пустыня. Все у Господа – сыны, Человеку надо – сына.
Встречались ли в поцелуе Их жалобные уста? Иоанна кудри, как струи Спадают на грудь Христа.
Князь! Я только ученица Вашего ученика! Колокола – и небо в темных тучах.
Страстно рукоплеща Лает и воет чернь. Медленно встав с колен Кланяется Кармен.
Да будет день! – и тусклый день туманный Как саван пал над мертвою водой. Взглянув на мир с полуулыбкой странной: – Да будет ночь! – тогда сказал другой.
И призвал тогда Князь света – Князя тьмы, И держал он Князю тьмы – такую речь: – Оба княжим мы с тобою. День и ночь Поделили поровну с тобой.
Я помню ночь на склоне ноября. Туман и дождь. При свете фонаря Ваш нежный лик – сомнительный и странный, По-диккенсовски – тусклый и туманный,
Малиновый и бирюзовый Халат – и перстень талисманный На пальце – и такой туманный В веках теряющийся взгляд,
Рассказать вам, друзья, как смельчак Робин Гуд, – Бич епископов и богачей, – С неким Маленьким Джоном в дремучем лесу Поздоровался через ручей?
Не ветром ветреным – до – осени Снята гроздь. Ах, виноградарем – до – осени Пришел гость.
Осторожный троекратный стук. Нежный недруг, ненадежный друг, – Не обманешь! То не странник путь Свой кончает. – Так стучатся в грудь –
Не поэтом он был: в незнакомом Не искал позабытых созвучий, Без гнева на звезды и тучи Наклонялся над греческим томом.
И, дрожа от страстной спеси, В небо вознесла ладонь Раскаленный полумесяц, Что посеял медный конь.
Пять или шесть утра. Сизый туман. Рассвет. Пили всю ночь, всю ночь. Вплоть до седьмого часа. А на мосту, как черт, черный взметнулся плащ. – Женщина или черт? – Доминиканца ряса?
Ночные ласточки Интриги – Плащи, – крылатые герои Великосветских авантюр. Плащ, щеголяющий дырою,
Запечатленный, как рот оракула – Рот твой, гадавший многим. Женщина, что́ от дозору спрятала Меж языком и нёбом?
Та́к – только Елена глядит над кровлями Троянскими! В столбняке зрачков Четыре провинции обескровлено И обезнадежено сто веков.
Час, когда вверху цари И дары друг к другу едут. (Час, когда иду с горы): Горы начинают ведать.
С головою на блещущем блюде Кто-то вышел. Не я ли сама? На груди у меня – мертвой грудою – Целый город, сошедший с ума!
«Car tout n’est que rêve, ò ma soeur!» [*] Им ночью те же страны снились, Их тайно мучил тот же смех,
Сивилла: выжжена, сивилла: ствол. Все птицы вымерли, но Бог вошел. Сивилла: выпита, сивилла: сушь.
Каменной глыбой серой, С веком порвав родство. Тело твое – пещера Голоса твоего.
К груди моей, Младенец, льни: Рождение – паденье в дни.
От стрел и от чар, От гнезд и от нор, Богиня Иштар, Храни мой шатер:
Врылась, забылась – и вот как с тысяче – футовой лестницы без перил. С хищностью следователя и сыщика Все́ мои тайны – сон перерыл.
В мозгу ухаб пролёжан, – Три века до весны! В постель иду, как в ложу: Затем, чтоб видеть сны:
Небо катило сугробы Валом в полночную муть. Как из единой утробы – Небо – и глыбы – и грудь.
А уж так: ни о чем! Не плечом – не бочком, Не толчком-локотком, – Говорком, говорком.
Наворковала, Наворожила. Слева-направо В путь проводила.
Исследуйте нашу коллекцию стихотворений о мистике, которые погружают в мир тайн, загадок и сверхъестественного. Эти произведения исследуют неизведанные глубины человеческого сознания и необъяснимые явления, приглашая читателя на встречу с неизведанным.
Этот сайт создаётся с любовью и вдохновением, без рекламных баннеров и внешнего финансирования. Ваше пожертвование поможет покрыть расходы на хостинг, техническую поддержку и дальнейшее развитие проекта.
Спасибо за вашу поддержку!