51 Цветаева М. И. Жертвам школьных сумерок
Милые, ранние веточки, Гордость и счастье земли, Деточки, грустные деточки, О, почему вы ушли?
Милые, ранние веточки, Гордость и счастье земли, Деточки, грустные деточки, О, почему вы ушли?
(На картину «Au Crépouscule» Paul Chabas [*] в Люксембургском музее) Клане Макаренко Сумерки. Медленно в воду вошла
Как прелестен этот бред, Лепет детских слов. Предумышленности нет, Нет в словах оков.
В эту ночь он спать не лег, Все писал при свечке. Это видел в печке Красный уголек.
Ах, несмотря на гаданья друзей, Будущее – непроглядно. В платьице – твой вероломный Тезей, Маленькая Ариадна.
Ни к городу и ни к селу – Езжай, мой сын, в свою страну, – В край – всем краям наоборот! – Куда назад идти – вперед
«Если хочешь ты папе советом помочь», Шепчет папа любимице-дочке, «Будут целую ночь, будут целую ночь Над тобою летать ангелочки.
Ты будешь невинной, тонкой, Прелестной – и всем чужой. Пленительной амазонкой, Стремительной госпожой.
…Сдавленный шепот… Сверканье кинжала… – «Мама, построй мне из кубиков домик!» Мама взволнованно к сердцу прижала Маленький томик.
Глупую куклу со стула Я подняла и одела. Куклу я на пол швырнула: В маму играть – надоело!
Ятаган? Огонь? Поскромнее, – куда как громко! Боль, знакомая, как глазам – ладонь,
Холодно в мире! Постель Осенью кажется раем. Ветром колеблется хмель, Треплется хмель над сараем;
У камина, у камина Ночи коротаю. Все качаю и качаю Маленького сына.
Что за мука и нелепость Этот вечный страх тюрьмы! Нас домой зовут, а мы Строим крепость.
Скрипнуло… В темной кладовке Крысы поджали хвосты. Две золотистых головки, Шепот: «Ты спишь?» – «Нет, а ты?»
Тому, кто здесь лежит под травкой вешней, Прости, Господь, злой помысел и грех! Он был больной, измученный, нездешний, Он ангелов любил и детский смех.
Колыбель, овеянная красным! Колыбель, качаемая чернью! Гром солдат – вдоль храмов – за вечерней… А ребенок вырастет – прекрасным.
Дорожкою простонародною, Смиренною, богоугодною, Идем – свободные, немодные, Душой и телом – благородные.
Тихо-смирно лежи в своей торбочке, пес, Не скребись, не возись, мой щенок. От кондукторских глаз спрячь и ушки и нос, – Безбилетного дело – молчок.
Жди вопроса, придумывай числа… Если думать – то где же игра? Даже кукла нахмурилась кисло… Спать пора!
Опять за окнами снежок Светло украсил ель… Зачем переросла, дружок, Свою ты колыбель?
Невод рыбак расстилал по брегу студеного моря; Мальчик отцу помогал. Отрок, оставь рыбака! Мрежи иные тебя ожидают, иные заботы: Будешь умы уловлять, будешь помощник царям.
Ты, кто муку видишь в каждом миге, Приходи сюда, усталый брат! Все, что снилось, сбудется, как в книге – Темный Шварцвальд сказками богат!
У мамы сегодня печальные глазки, Которых и дети и няня боятся. Не смотрят они на солдатика в каске И даже не видят паяца.
Где-то за лесом раскат грозовой, Воздух удушлив и сух. В пышную траву ушел с головой Маленький Эрик-пастух.
Что белеется на горе зеленой? Снег ли то, али лебеди белы? Был бы снег – он уже<?> бы растаял, Были б лебеди – они б улетели.
Темной ночью в тарантасе Едем с фонарем. «Ася, спишь?» Не спится Асе: Впереди паром!
Мальчик к губам приложил осторожно свирель, Девочка, плача, головку на грудь уронила… – Грустно и мило! – Скорбно склоняется к детям столетняя ель.
Голубей над крышей вьется пара, Засыпает монастырский сад. Замечталась маленькая Сара На закат.
Не разлучай меня с горючей болью, Не покидай меня, о дума-мука Над братским горем, над людским бездольем!
– Марина! Спасибо за мир! Дочернее странное слово. И вот – расступился эфир Над женщиной светлоголовой.
В сиянии и в радостном покое, У трона вечного творца, С улыбкой он глядит в изгнание земное, Благословляет мать и молит за отца.
Ребенок – великое счастье в доме, Сокровище! Праздник! Звезда во мгле! Ведь выжил твой сын, не зачах, не помер, – Чего ж ты толкуешь о горе и зле?
Есть у тебя еще отец и мать, А все же ты – Христова сирота. Ты родилась в водовороте войн, –
И как под землею трава Дружится с рудою железной, – Все видят пресветлые два Провала в небесную бездну.
Ни кровинки в тебе здоровой. – Ты похожа на циркового. Вон над бездной встает, ликуя,
Да, я тебя уже ревную, Такою ревностью, такой! Да, я тебя уже волную Своей тоской.
Упадешь – перстом не двину. Я люблю тебя как сына. Всей мечтой своей довлея,
Имя ребенка – Лев, Матери – Анна. В имени его – гнев, В материнском – тишь.
Барабанщик! Бедный мальчик! Вправо-влево не гляди! Проходи перед народом С Божьим громом на груди.
Молоко на губах не обсохло, День и ночь в барабан колочу. Мать от грохота было оглохла, А отец потрепал по плечу.
За умноженьем – черепаха, Зато чертенок за игрой, Мой первый рыцарь был без страха, Не без упрека, но герой!
В темных вагонах На шатких, страшных Подножках, смертью перегруженных, Между рабов вчерашних
Сереже 1
Я сегодня всю ночь не усну От волшебного майского гула! Я тихонько чулки натянула И скользнула к окну.
Два цветка ко мне на грудь Положите мне для воздуху. Пусть нарядной тронусь в путь, – Заработала я отдых свой.
Дочери катят серсо, Матери катят – сердца. И по дороге столбом Пыль от сердец и серсо.
Эти ручки кто расцепит, Чья тяжелая рука? Их цепочка так легка Под умильный детский лепет.
– О чем, ну, о чем, мой цветочек? Не жаль тебе розовых щечек? Не жаль – голубого глазка? – Тоска!
Сереже Он после книги весь усталый, Его пугает темнота…
Исследуйте нашу коллекцию стихотворений, которая отражает чудо детства. Эти стихи исследуют мир глазами ребенка, отражая их надежды, мечты и игривость. Идеально для тех, кто ищет вдохновение в детской непосредственности и чистоте восприятия.
Этот сайт создаётся с любовью и вдохновением, без рекламных баннеров и внешнего финансирования. Ваше пожертвование поможет покрыть расходы на хостинг, техническую поддержку и дальнейшее развитие проекта.
Спасибо за вашу поддержку!