Poetry Land

Мир   опять      цветами оброс, у мира    весенний вид. И вновь     встает        нерешенный вопрос — о женщинах       и о любви. Мы любим парад,          нарядную песню. Говорим красиво,          выходя на митинг. Но часто     под этим,          покрытый плесенью, старенький-старенький бытик.

Поет на собранье:          «Вперед, товарищи… А дома,     забыв об арии сольной, орет на жену,        что щи не в наваре и что    огурцы        плоховато просолены. Живет с другой —          киоск в ширину, бельем —      шантанная дива. Но тонким чулком           попрекает жену: — Компрометируешь            пред коллективом. — То лезут к любой,          была бы с ногами. Пять баб     переменит           в течение суток. У нас, мол,       свобода,            а не моногамия. Долой мещанство          и предрассудок! С цветка на цветок           молодым стрекозлом порхает,      летает          и мечется. Одно ему      в мире          кажется злом — это   алиментщица. Он рад умереть, экономя треть, три года     судиться рад: и я, мол, не я, и она не моя, и я вообще       кастрат. А любят, так будь          монашенкой верной — тиранит     ревностью           всякий пустяк и мерит     любовь         на калибр револьверный, неверной      в затылок           пулю пустя. Четвертый —        герой десятка сражений, а так,    что любо-дорого, бежит    в перепуге         от туфли жениной, простой туфли Мосторга.

А другой     стрелу любви            иначе метит, путает     — ребенок этакий — уловленье       любимой            в романические сети с повышеньем         подчиненной по тарифной сетке… По женской линии тоже вам не райские скинии. Простенького паренька подцепила      барынька. Он работать,        а ее          не удержать никак — бегает за клёшем          каждого бульварника. Что ж,    сиди       и в плаче            Нилом нилься. Ишь! —    Жених! — Для кого ж я, милые, женился? Для себя —       или для них? — У родителей       и дети этакого сорта: — Что родители?          И мы             не хуже, мол! — Занимаются        любовью в виде спорта, не успев      вписаться в комсомол. И дальше,      к деревне,           быт без движеньица — живут, как и раньше,            из года в год. Вот так же       замуж выходят              и женятся, как покупают        рабочий скот. Если будет      длиться так           за годом годик, то,   скажу вам прямо, не сумеет      разобрать           и брачный кодекс, где отец и дочь,         который сын и мама. Я не за семью.        В огне            и в дыме синем выгори     и этого старья кусок, где шипели       матери-гусыни и детей     стерег        отец-гусак! Нет.   Но мы живем коммуной               плотно, в общежитиях        грязнеет кожа тел. Надо   голос      подымать за чистоплотность отношений наших           и любовных дел. Не отвиливай —         мол, я не венчан. Нас   не поп скрепляет тарабарящий. Надо    обвязать        и жизнь мужчин и женщин словом,     нас объединяющим:                «Товарищи».