151 Маяковский В. В. Прощанье
В авто, последний франк разменяв. — В котором часу на Марсель?— Париж
В авто, последний франк разменяв. — В котором часу на Марсель?— Париж
Шел я по улице незнакомой И вдруг услышал вороний грай, И звоны лютни, и дальние громы, Передо мною летел трамвай.
Вот оно, глупое счастье С белыми окнами в сад! По пруду лебедем красным Плавает тихий закат.
Под небом мертвенно-свинцовым Угрюмо меркнет зимний день, И нет конца лесам сосновым, И далеко до деревень.
Снова пьют здесь, дерутся и плачут Под гармоники желтую грусть. Проклинают свои неудачи, Вспоминают московскую Русь.
Вздрагивает огонёк лампадки, В полутёмной детской тихо, жутко, В кружевной и розовой кроватке Притаилась робкая малютка.
Догорел апрельский светлый вечер, По лугам холодный сумрак лег. Спят грачи; далекий шум потока В темноте таинственно заглох.
Ищу я в этом мире сочетанья Прекрасного и вечного. Вдали Я вижу ночь: пески среди молчанья И звездный час над сумраком земли.
Мне ни к чему одические рати И прелесть элегических затей. По мне, в стихах все быть должно некстати, Не так, как у людей.
Милый мальчик, ты так весел, так светла твоя улыбка, Не проси об этом счастье, отравляющем миры, Ты не знаешь, ты не знаешь, что такое эта скрипка, Что такое тёмный ужас начинателя игры!
Ты — женщина, ты — книга между книг, Ты — свернутый, запечатленный свиток; В его строках и дум и слов избыток, В его листах безумен каждый миг.
Молчат гробницы, мумии и кости, — Лишь слову жизнь дана: Из древней тьмы, на мировом погосте, Звучат лишь Письмена.
Ливень докладов. Преете? Прей! А под клубом,
Сколько просьб у любимой всегда! У разлюбленной просьб не бывает. Как я рада, что нынче вода Под бесцветным ледком замирает.
Дай мне горькие годы недуга, Задыханья, бессонницу, жар, Отыми и ребенка, и друга, И таинственный песенный дар —
Хочу тебе покоя не давать, Быть сильной, оставаться слабой. Хочу тебя своей любовью звать, Ведь я иначе жить и не могла бы.
Я к розам хочу, в тот единственный сад, Где лучшая в мире стоит из оград, Где статуи помнят меня молодой,
Вот уж вечер. Роса Блестит на крапиве. Я стою у дороги, Прислонившись к иве.
Прекрасно в нас влюбленное вино И добрый хлеб, что в печь для нас садится, И женщина, которою дано, Сперва измучившись, нам насладиться.
Слава, Слава, Слава героям!!! Впрочем, им
Я долго шёл по коридорам, Кругом, как враг, таилась тишь. На пришлеца враждебным взором Смотрели статуи из ниш.
Был он ревнивым, тревожным и нежным, Как божье солнце, меня любил, А чтобы она не запела о прежнем, Он белую птицу мою убил.
Все как раньше: в окна столовой Бьется мелкий метельный снег, И сама я не стала новой, А ко мне приходил человек.
Льва показываю я, посмотрите нате — он теперь не царь зверья, просто председатель.
Я только девочка. Мой долг До брачного венца Не забывать, что всюду — волк И помнить: я — овца.
Я ненавижу человечество, Я от него бегу спеша. Моё единое отечество — Моя пустынная душа.
Кто создан из камня, кто создан из глины,- А я серебрюсь и сверкаю! Мне дело — измена, мне имя — Марина, Я — бренная пена морская.
В том лесу белесоватые стволы Выступали неожиданно из мглы. Из земли за корнем корень выходил,
Я последний поэт деревни, Скромен в песнях дощатый мост. За прощальной стою обедней Кадящих листвой берез.
Сын отцу твердил раз триста, за покупкою гоня: — Я расту кавалеристом.
Гражданин фининспектор! Простите за беспокойство. Спасибо… не тревожтесь…
Был вечер музыки и ласки, Всё в дачном садике цвело. Ему в задумчивые глазки Взглянула мама так светло!
Когда снежинку, что легко летает, Как звездочка упавшая скользя, Берешь рукой — она слезинкой тает, И возвратить воздушность ей нельзя.
У птицы есть гнездо, у зверя есть нора. Как горько было сердцу молодому, Когда я уходил с отцовского двора, Сказать прости родному дому!
Марии Павловне Ивановой Под насыпью, во рву некошенном, Лежит и смотрит, как живая,
Черный бархатный шмель, золотое оплечье, Заунывно гудящий певучей струной, Ты зачем залетаешь в жилье человечье И как будто тоскуешь со мной?
Пейзаж Будет луна. Есть уже
В блеске огней, за зеркальными стёклами, Пышно цветут дорогие цветы, Нежны и сладки их тонкие запахи, Листья и стебли полны красоты.
Тихо струится река серебристая В царстве вечернем зеленой весны. Солнце садится за горы лесистые, Рог золотой выплывает луны.
Мои мечты стремятся вдаль, Где слышны вопли и рыданья, Чужую разделить печаль И муки тяжкого страданья.
Адище города окна разбили на крохотные, сосущие светами адки. Рыжие дьяволы, вздымались автомобили, над самым ухом взрывая гудки.
Когда в тоске самоубийства Народ гостей немецких ждал, И дух суровый византийства От русской церкви отлетал,
Тихо дремлет река. Тёмный бор не шумит. Соловей не поёт И дергач не кричит.
Надменный, как юноша, лирик Вошёл, не стучася, в мой дом И просто заметил, что в мире Я должен грустить лишь о нём.
Звёздочки ясные, звёзды высокие! Что вы храните в себе, что скрываете? Звёзды, таящие мысли глубокие, Силой какою вы душу пленяете?
Ты помнишь? В нашей бухте сонной Спала зеленая вода, Когда кильватерной колонной Вошли военные суда.
Шел Господь пытать людей в любови, Выходил он нищим на кулижку. Старый дед на пне сухом в дуброве, Жамкал деснами зачерствелую пышку.
На руке моей перчатка, И её я не сниму, Под перчаткою загадка, О которой вспомнить сладко
Тяжкий, плотный занавес у входа, За ночным окном — туман. Что теперь твоя постылая свобода, Страх познавший Дон-Жуан?
1 Было душно от жгучего света, А взгляды его — как лучи.
Откройте для себя шедевры поэзии Серебряного века, периода расцвета литературного искусства. Насладитесь стихотворениями великих поэтов, которые оставили неизгладимый след в культуре и литературе.