1 Пушкин А. С. На Великопольского
Поэт-игрок, о Беверлей-Гораций, Проигрывал ты кучки ассигнаций, И серебро, наследие отцов, И лошадей, и даже кучеров —
Поэт-игрок, о Беверлей-Гораций, Проигрывал ты кучки ассигнаций, И серебро, наследие отцов, И лошадей, и даже кучеров —
Exegi monumentum. Я памятник себе воздвиг нерукотворный, К нему не заростет народная тропа,
Так, левою рукой упершись в талью, И ногу выставив вперед, Стоишь. Глаза блистают сталью, Не улыбается твой рот.
Скрипка издергалась, упрашивая, и вдруг разревелась так по-детски, что барабан не выдержал:
Александр Сергеевич, разрешите представиться. Маяковский.
Тень несозданных созданий Колыхается во сне, Словно лопасти латаний На эмалевой стене.
Мне ни к чему одические рати И прелесть элегических затей. По мне, в стихах все быть должно некстати, Не так, как у людей.
Никто ничего не отнял! Мне сладостно, что мы врозь. Целую Вас – через сотни Разъединяющих верст.
<Дук.> Вам объяснять правления начала Излишним было б для меня трудом — Не нужно вам ничьих советов. – Знаньем
В младенчестве моем она меня любила И семиствольную цевницу мне вручила. Она внимала мне с улыбкой – и слегка, По звонким скважинам пустого тростника,
Не множеством картин старинных мастеров Украсить я всегда желал свою обитель, Чтоб суеверно им дивился посетитель, Внимая важному сужденью знатоков.
Ты не наследница Клероны, Не для тебя свои законы Владелец Пинда начертал; Тебе не много бог послал,
Scorn not the sonnet, critic. Wordsworth.
Какой тяжелый, тёмный бред! Как эти выси мутно-лунны! Касаться скрипки столько лет И не узнать при свете струны!
Procul este, profani. Поэт по лире вдохновенной Рукой рассеянной бряцал.
Она мила — скажу меж нами — Придворных витязей гроза, И можно с южными звездами Сравнить, особенно стихами,
1 Что́ нужно кусту от меня? Не речи ж! Не доли собачьей
Что смолкнул веселия глас? Раздайтесь, вакхальны припевы! Да здравствуют нежные девы И юные жены, любившие нас!
Узкий, нерусский стан – Над фолиантами. Шаль из турецких стран Пала, как мантия.
Что другим не нужно – несите мне: Все должно сгореть на моем огне! Я и жизнь маню, я и смерть маню В легкий дар моему огню.
Ни грамот, ни праотцев, Ни ясного сокола. Идет-отрывается, – Такая далекая!
1. Вот перешед чрез мост Кокушкин, Опершись <-> о гранит,
Подумаешь, тоже работа, – Беспечное это житье: Подслушать у музыки что-то И выдать шутя за свое.
Любовью, дружеством и ленью Укрытый от забот и бед, Живи под их надежной сенью: В уединении ты счастлив: ты поэт.
В черном небе слова начертаны – И ослепли глаза прекрасные… И не страшно нам ложе смертное, И не сладко нам ложе страстное.
Благослови, поэт!.. В тиши Парнасской сени Я с трепетом склонил пред музами колени: Опасною тропой с надеждой полетел, Мне жребий вынул Феб, и лира мой удел.
Есть слова. Их дыханье — что цвет: Так же нежно и бело-тревожно; Но меж них ни печальнее нет, Ни нежнее тебя, невозможно.
Прекрасная! пускай восторгом насладится В объятиях твоих российский полубог. Что с участью твоей сравнится? Весь мир у ног его – здесь у твоих он ног.
Руки, которые не нужны Милому, служат – Миру. Горестным званьем Мирской Жены Нас увенчала Лира.
Картину раз высматривал сапожник И в обуви ошибку указал; Взяв тотчас кисть, исправился художник. Вот, подбочась, сапожник продолжал:
Я – страница твоему перу. Все приму. Я белая страница. Я – хранитель твоему добру: Возращу и возвращу сторицей.
Есть счастливцы и счастливицы, Петь не могущие. Им – Слезы лить! Как сладко вылиться Горю – ливнем проливным!
Я думаю об утре Вашей славы, Об утре Ваших дней, Когда очнулись демоном от сна Вы И богом для людей.
Грустен и весел вхожу, ваятель, в твою мастерскую: Гипсу ты мысли даешь, мрамор послушен тебе: Сколько богов, и богинь, и героев!.. Вот Зевс Громовержец, Вот из подлобья глядит, дуя в цевницу, сатир.
Когда, к мечтательному миру Стремясь возвышенной душой, Ты держишь на коленях лиру Нетерпеливою рукой;
Мой письменный верный стол! Спасибо за то, что ствол Отдав мне, чтоб стать – столом, Остался – живым стволом!
Глыбами – лбу Лавры похвал. «Петь не могу!» – «Будешь!» – «Пропал,
Мой письменный верный стол! Спасибо за то, что шел Со мною по всем путям. Меня охранял – как шрам.
Ёмче органа и звонче бубна Молвь – и одна для всех: Ох, когда трудно, и ах, когда чудно, А не дается – эх!
Его стихов пленительная сладость Пройдет веков завистливую даль, И, внемля им, вздохнет о славе младость Утешится безмолвная печаль
Художник-варвар кистью сонной Картину гения чернит И свой рисунок беззаконный Над ней бессмысленно чертит.
Дитя Харит и вображенья, В порыве пламенной души, Небрежной кистью наслажденья Мне друга сердца напиши;
Умирая, не скажу: была. И не жаль, и не ищу виновных. Есть на свете поважней дела Страстных бурь и подвигов любовных.
Каждый стих – дитя любви, Нищий незаконнорожденный. Первенец – у колеи На поклон ветрам – положенный.
(Москва) От северных оков освобождая мир, Лишь только на поля, струясь, дохнет зефир,
Я берег покидал туманный Альбиона… Батюшков. «Я берег покидал туманный Альбиона»…
О чем, прозаик, ты хлопочешь? Давай мне мысль какую хочешь: Ее с конца я завострю, Летучей рифмой оперю,
О вы, которые любили Парнасса тайные цветы И своевольные <мечты> Вниманьем слабым наградили,
Урну с водой уронив, об утес ее дева разбила. Дева печально сидит, праздный держа черепок. Чудо! не сякнет вода, изливаясь из урны разбитой; Дева, над вечной струей, вечно печальна сидит.
(Отрывок) Жизнь — без начала и конца. Нас всех подстерегает случай.
Откройте для себя стихотворения об искусстве, которые передают красоту и силу творчества. Насладитесь поэзией, воспевающей живопись, музыку, скульптуру и другие виды художественного выражения.
Этот сайт создаётся с любовью и вдохновением, без рекламных баннеров и внешнего финансирования. Ваше пожертвование поможет покрыть расходы на хостинг, техническую поддержку и дальнейшее развитие проекта.
Спасибо за вашу поддержку!