К тебе, имеющему быть рожденным Столетие спустя, как отдышу, – Из самых недр, – как на́ смерть осужденный, Своей рукой – пишу:
– Друг! Не ищи меня! Другая мода! Меня не помнят даже старики. – Ртом не достать! – Через летейски воды Протягиваю две руки.
Как два костра, глаза твои я вижу, Пылающие мне в могилу – в ад, – Ту видящие, что рукой не движет, Умершую сто лет назад.
Со мной в руке – почти что горстка пыли – Мои стихи! – я вижу: на ветру Ты ищешь дом, где родилась я – или В котором я умру.
На встречных женщин – тех, живых, счастливых, – Горжусь, как смотришь, и ловлю слова: – Сборище самозванок! Все мертвы вы! Она одна жива!
Я ей служил служеньем добровольца! Все тайны знал, весь склад ее перстней! Грабительницы мертвых! Эти кольца Украдены у ней!
О, сто моих колец! Мне тянет жилы, Раскаиваюсь в первый раз, Что столько я их вкривь и вкось дарила, – Тебя не дождалась!
И грустно мне еще, что в этот вечер, Сегодняшний – так долго шла я вслед Садящемуся солнцу, – и навстречу Тебе – через сто лет.
Бьюсь об заклад, что бросишь ты проклятье Моим друзьям во мглу могил: – Все восхваляли! Розового платья Никто не подарил!
Кто бескорыстней был?! – Нет, я корыстна! Раз не убьешь, – корысти нет скрывать, Что я у всех выпрашивала письма, Чтоб ночью целовать.
Сказать? – Скажу! Небытие – условность. Ты мне сейчас – страстнейший из гостей, И ты окажешь перлу всех любовниц Во имя той – костей.
