251 Пушкин А. С. Второе послание к цензору
На скользком поприще Т<имковского> наследник! Позволь обнять себя, мой прежний собеседник. Недавно, тяжкою цензурой притеснен, Последних, жалких прав без милости лишен,
На скользком поприще Т<имковского> наследник! Позволь обнять себя, мой прежний собеседник. Недавно, тяжкою цензурой притеснен, Последних, жалких прав без милости лишен,
Когда друг другу лжем, (Ночь, прикрываясь днем) Когда друг друга ловим, (Суть, прикрываясь словом)
I. И дале мы пошли – и страх обнял меня. Бесенок, под себя поджав свое копыто,
Мне нравится иронический человек. И взгляд его, иронический, из-под век. И черточка эта тоненькая у рта — иронии отличительная черта.
Когда б не смутное влеченье Чего-то жаждущей души, Я здесь остался б – наслажденье Вкушать в неведомой тиши:
На плече моем на правом Примостился голубь-утро, На плече моем на левом Примостился филин-ночь.
Я знаю эту бархатную бренность – Верней брони! – от зябких плеч сутулых – От худобы пролегшие – две складки Вдоль бархата груди,
Где ты, ленивец мой? Любовник наслажденья! Ужель уединенья Не мил тебе покой?
Недавно я в часы свободы Устав наездника читал И даже ясно понимал Его искусные доводы;
Gib meine Jugend mir zurück! Ты, сердцу непонятный мрак, Приют отчаянья слепого,
Фауст. Мне скучно, бес.
Солнцем жилки налиты – не кровью – На руке, коричневой уже. Я одна с моей большой любовью К собственной моей душе.
Глаза скосив на ус кудрявый, Гусар с улыбкой величавой На палец завитки мотал; Мудрец с обритой бородою,
Везувий зев открыл – дым хлынул клубом – пламя Широко развилось, как боевое знамя. Земля волнуется – с шатнувшихся колонн Кумиры падают! Народ, гонимый [страхом],
Философ резвый и пиит, Парнасский счастливый ленивец, Харит изнеженный любимец, Наперсник милых Аонид,
В пещерах Геликона Я некогда рожден; Во имя Аполлона Тибуллом окрещен,
1 Так вслушиваются (в исток Вслушивается – устье).
Горящей осени упорство! Сжигая рощи за собой, она ведет единоборство, хотя проигрывает бой.
Алексею Александровичу Чаброву Не ревновать и не клясть, В грудь призывая – все стрелы!
Лишь розы увядают, Амврозией дыша, [В Эл<изий>] улетает Их [легкая] душа.
Не пугай нас, милый друг, Гроба близким новосельем: Право, нам таким бездельем Заниматься недосуг.
Благословляю ежедневный труд, Благословляю еженощный сон. Господню милость и Господень суд, Благой закон – и каменный закон.
Я возмужал [среди] печальных бурь, И дней моих поток, так долго мутный, [Теперь утих] [дремотою минутной] И отразил небесную лазурь.
Бузина цельный сад залила! Бузина зелена, зелена, Зеленее, чем плесень на чане! Зелена, значит, лето в начале!
Быть в аду нам, сестры пылкие, Пить нам адскую смолу, — Нам, что каждою-то жилкою Пели Господу хвалу!
Красавцы, не ездите! Песками глуша, Пропавшего без вести Не скажет душа.
Милые, ранние веточки, Гордость и счастье земли, Деточки, грустные деточки, О, почему вы ушли?
Уходите, мысли, во-свояси. Обнимись, души и моря глубь. Тот,
Другие уводят любимых, — Я с завистью вслед не гляжу. Одна на скамье подсудимых Я скоро полвека сижу.
И ты, любезный друг, оставил Надежну пристань тишины, Челнок свой весело направил По влаге бурной глубины:
Высокомерье – каста. Чем недохват – отказ. Что говорить: не часто! В тысячелетье – раз.
Все таить, чтобы люди забыли, Как растаявший снег и свечу? Быть в грядущем лишь горсточкой пыли Под могильным крестом? Не хочу!
Как прелестен этот бред, Лепет детских слов. Предумышленности нет, Нет в словах оков.
Не приходи в часы волнений, Сердечных бурь и мятежей, Когда душа огнем мучений Сгорает в пламени страстей.
Один, один остался я. Пиры, любовницы, друзья Исчезли с легкими мечтами — Померкла молодость моя
По нагориям, По восхолмиям, Вместе с зорями, С колокольнями,
Тот, кто хочет, чтобы тени, ускользая, пропадали, Кто не хочет повторений, и бесцельностей печали, Должен властною рукою бесполезность бросить прочь, Должен сбросить то, что давит, должен сам себе помочь.
Эхо, бессонная нимфа, скиталась по брегу Пенея. Феб, увидев ее, страстию к ней воспылал. Нимфа плод понесла восторгов влюбленного бога; Меж говорливых наяд, мучась, она родила
Ах, несмотря на гаданья друзей, Будущее – непроглядно. В платьице – твой вероломный Тезей, Маленькая Ариадна.
Кто с минуту переможет Хладным разумом любовь, Бремя тягостных оков Ей на крылья не возложит.
Час обнажающихся верховий, Час, когда в души глядишь – как в очи. Это – разверстые шлюзы крови! Это – разверстые шлюзы ночи!
Не любовь, а лихорадка! Легкий бой лукав и лжив. Нынче тошно, завтра сладко, Нынче помер, завтра жив.
От многоречия отрекшись добровольно, В собраньи полном слов не вижу пользы я: Для счастия души, поверьте мне, друзья, Иль слишком мало всех, иль одного довольно.
Что видят они? – Пальто На юношеской фигуре. Никто не узнал, никто, Что полы его, как буря.
Чердачный дворец мой, дворцовый чердак! Взойдите. Гора рукописных бумаг… Так. – Руку! – Держите направо, – Здесь лужа от крыши дырявой.
Когда сожмешь ты снова руку. Которая тебе дарит На скучный путь и на разлуку Святую Библию Харит?
Ночные шепота: шелка Разбрасывающая рука. Ночные шепота: шелка Разглаживающие уста.
Ты будешь невинной, тонкой, Прелестной – и всем чужой. Пленительной амазонкой, Стремительной госпожой.
Пышно и бесстрастно вянут Розы нашего румянца. Лишь камзол теснее стянут: Голодаем как испанцы.
Мировое началось во мгле кочевье: Это бродят по ночной земле – деревья, Это бродят золотым вином – грозди, Это странствуют из дома в дом – звезды,
Погрузитесь в философские стихотворения, которые исследуют глубокие вопросы бытия, смысла жизни и человеческого существования. Насладитесь поэзией, воспевающей размышления, мудрость и духовные поиски.
Этот сайт создаётся с любовью и вдохновением, без рекламных баннеров и внешнего финансирования. Ваше пожертвование поможет покрыть расходы на хостинг, техническую поддержку и дальнейшее развитие проекта.
Спасибо за вашу поддержку!