Гляжу, как безумный, на черную шаль, И хладную душу терзает печаль.
Когда легковерен и молод я был, Младую гречанку я страстно любил;
Прелестная дева ласкала меня, Но скоро я дожил до черного дня.
Однажды я созвал веселых гостей; Ко мне постучался презренный еврей;
"С тобою пируют (шепнул он) друзья; Тебе ж изменила гречанка твоя."
Я дал ему злата и проклял его И верного позвал раба моего.
Мы вышли; я мчался на быстром коне. И кроткая жалость молчала во мне.
Едва я завидел гречанки порог, Глаза потемнели, я весь изнемог…
В покой отдаленный вхожу я один… Неверную деву лобзал армянин.
Не взвидел я света; булат загремел… Прервать поцелуя злодей не успел.
Безглавое тело я долго топтал, И молча на деву, бледнея, взирал.
Я помню моленья… текущую кровь… Погибла гречанка, погибла любовь!
С главы ее мертвой сняв черную шаль, Отер я безмолвно кровавую сталь.
Мой раб, как настала вечерняя мгла, В дунайские волны их бросил тела.
С тех пор не цалую прелестных очей, С тех пор я не знаю веселых ночей.
Гляжу, как безумный, на черную шаль И хладную душу терзает печаль.
